— Даже не думай вырваться от меня. Я слишком долго ждал своего часа, чтобы позволить какой-то дряни нарушить мои планы. Пойдем.
Осторожно передвигаясь на трясущихся ногах, Марселла безропотно позволила подвести себя к краю крыши, судорожно цепляясь за рукав своего мучителя в страхе потерять равновесие. Стараясь побороть ужас, она начала рисовать в воображении беззаботные картины былых солнечных дней, нарядно одетых джентльменов и леди в ярких платьях, которые спокойно прогуливаются вокруг купола, наслаждаясь красивым видом… Действительно, разве гуляли бы здесь в течение веков люди, если бы существовала какая-то опасность?
Они прошли не больше десятка шагов, как вдруг Невилл дернул ее за руку, приказав стоять. Марселла невольно посмотрела вниз и едва не застонала от ужаса.
Она находилась возле белой балюстрады — деревянного ограждения из выточенных в форме ваз столбиков, скрепленных между собой лишь тонкими поручнями. Дальше уступами уходила вниз крыша из просмоленной черепицы, по самому краю которой шел низкий бордюр, имевший над парадным входом форму трезубца. От ухоженных газонов и дорожек Марселлу отделяли четыре этажа. Земля, казалось, манила ее к себе, насмешливо и коварно.
Однако теперь Марселле приходилось бороться не только с боязнью высоты, но и с ветром, который налетал подобно разъяренному зверю, вытаскивая шпильки из густых волос цвета меда, и хлестал полами плаща по икрам ее ног. Прохладный ночной воздух пронизывал Марселлу холодом и сыростью, от которых не защищал ни тонкий плащ, ни муслиновое платье.
За спиной Марселлы маячил, словно призрак, Невилл, а леденящая ласка ствола пистолета мрачно напоминала ей о неизбежном конце.
Проглотив слюну с горьким привкусом страха, Марселла наблюдала, как к дому приближается карета. Два ее фонаря мигали среди деревьев, закрывавших сверху своими ветвями подъездную аллею.
Через минуту карета свернула на посыпанную гравием дорожку. Из-за свиста ветра и хриплого дыхания Невилла теперь отчетливо доносился слабый цокот копыт и стук колес.
— Ближе, ближе, — шептал Невилл с торжеством в голосе.
Марселла почувствовала, что он дрожит — то ли от холода, то ли от леденящего кровь предвкушения злодейства. По ее телу тоже пробегала дрожь, в то время как в мозгу звучала скорбная молитва: «Господи, дай мне силы спасти его, дай мне спасти его…»
Вскоре карета остановилась, разбросав гравий прямо перед гранитными ступенями, и из нее появилась чья-то темная фигура. Этого человека, без шляпы, в длинном плаще, Марселла узнала еще до того, как в свете каретного фонаря блеснули его золотистые волосы.
Словно специально ветер в этот момент стих, и голос Невилла громко и отчетливо прозвучал сверху:
— Здесь у меня твоя жена, милорд Вольф. Если хочешь получить ее, поднимись к нам.
Гарет быстро вскинул глаза. Его яростное Ругательство заглушило насмешливые слова Невилла. Дядя торжествующе улыбнулся в ответ и, склонившись к краю крыши, поднял пистолет так, чтобы Гарет мог видеть оружие.
— И отпусти кучера, — добавил он, — ни к чему впутывать слуг в семейное дело.
— Хорошо, я сейчас поднимусь, — таким же протяжно-равнодушным тоном ответил Гарет. — Вот только отпущу кучера.
Он повернулся к экипажу, что-то сказав слуге. Однако сверху нельзя было разобрать слов. Человек в ливрее стегнул лошадей, и карета покатилась дальше по аллее. Бросив на крышу короткий взгляд, Гарет поднялся по широким ступеням и исчез в доме.
— Итак, наступил долгожданный момент, — прошептал Невилл, повернув Марселлу лицом к куполу.
Дверь все еще была распахнута в ночь, так что в полутьме угадывались очертания уходившей в центр дома верхней части винтовой лестницы, той самой лестницы, по которой Гарет скоро поднимется, чтобы спасти жену.
— Помните, дорогая, — продолжал Невилл, — в моей власти даровать вашему мужу быструю безболезненную смерть… или же постараться, чтобы кончина его оказалась полна мучительной агонии. Я уверен: и вы, и он предпочтете первое, советую быть единодушными.
— Я… я сделаю все, что вы скажете, — с трудом проговорила Марселла заведомую ложь. Она уже решила для себя, что единственным способом спасти мужа будет заставить Невилла обратить оружие против нее, а не против Гарета.
Ветер вдруг стих, и вокруг установилась тишина. Неожиданно на Марселлу также снизошло спокойствие. Даже высота уже не казалась столь страшной, перестали дрожать ноги и больше не кружилась голова.
Она глубоко вдохнула прохладный ночной воздух. Хотя кругом царила кромешная мгла, чувства ее были напряжены до болезненной ясности. Марселла прекрасно осознавала, что рядом находится злобный враг, который нагло размахивает пистолетом в одной руке, а другой больно сжимает ее предплечье. Однако тело Невилла напряжено, как тетива лука, а все его внимание обращено на купол в ожидании человека, который может в любой момент появиться из густой тени. Когда же он, действительно появится, решила Марселла, она бросится между ним и Невиллом, прежде чем прогремит выстрел.
Застыв в напряженном ожидании, Марселла напрягла слух, пытаясь расслышать звуки шагов по винтовой лестнице. Впрочем, напомнила она себе, Вольф, следуя своей волчьей привычке, всегда двигался беззвучно, поэтому вряд ли можно будет что-то уловить, пока он не доберется до последней ступеньки.
Все внимание ожидавших было сосредоточено на куполе, поэтому Марселла не сразу расслышала за спиной еле уловимый шорох, словно что-то… или кто-то… ступал по черепице.
Сердце у нее подпрыгнуло от радости, когда она бросила торопливый взгляд через плечо. На перилах балюстрады, словно изготовившийся к прыжку полный жажды мщения волк, балансировал Гарет, без сапог, сюртука и плаща.
Марселла действовала скорее инстинктивно. Вырвавшись от Невилла, она тем самым заставила его потерять равновесие как раз в тот момент, когда Гарет, подобно грациозному хищнику, прыгнул с перил на врага.
Пистолет выпал из рук Невилла и, отлетев к краю платформы, скатился в темноту. Уцепившись за балюстраду, Марселла с беспомощным ужасом наблюдала за тем, как двое мужчин боролись совсем рядом с темной пропастью. Через мгновение все было кончено. Тяжело дыша, Невилл упал на колени, зажимая рукой челюсть, сквозь пальцы у него капала кровь. Гарет стоял над поверженным врагом с суровым лицом, на котором залегли мрачные тени. Один рукав его рубашки оказался вырван из проймы, и с татуировки на бицепсе грозно смотрел оскалившийся волк. Никогда прежде Гарет так сильно не походил на зверя, которому был обязан своим прозвищем, и никого прежде Марселла не была так рада видеть, как графа Вольфа.
