– Да, – услышала она свой собственный голос.
Джейк глубоко вздохнул. Негнущимися пальцами он кое-как скрутил сигару, чиркнул спичкой. Как странно! Когда он в последний раз видел Джессику, чувство вины по отношению к своему брату, которого он любил искренно и нежно, постоянно терзало ему душу. Ведь он соблазнил его жену! Теперь, по прошествии трех лет, он вновь сделал то же самое, однако не ощущал ни тени стыда. Ощущение вины осталось, Джейку не удалось подавить его, но каким бледным оно казалось в свете всех страданий, которые он перенес за последние годы ради брата и его жены.
И теперь Джейку впервые пришла в голову мысль, что, быть может, они с Джессикой приняли неверное решение тогда, три года назад. Мысль эта, новая и неожиданная, потрясла его до глубины души. Все это время он убеждал себя в том, что у него не было выбора: закон и собственный кодекс чести вынуждали его вернуть Джессику ее законному мужу и уехать из Техаса куда глаза глядят. Но разве может быть верным решение, принесшее столько боли стольким людям? И ему самому, и Джессике, и Дэниелу, которому приходилось жить, зная о неверности жены и предательстве брата.
«Нет, – подумал Джейк, расправляя плечи, невольно напрягая при этом мышцы шеи. – Нет, мы поступили правильно. Это было самое лучшее, что мы могли сделать. Да что там самое лучшее! Единственное! Джессика, скажи, что я прав…»
Однако Джессика сдавленным голосом, полным горя и какой-то отчаянной решимости, лишь проговорила:
– Ты не можешь больше так жить.
Глубоко затянувшись, Джейк уставился в окно. Внизу бурлила шумная городская жизнь. Десятки людей смеялись, разговаривали, ходили взад-вперед… и любой из них мог выстрелить ему в спину, едва он ступит за порог этой комнаты, только для того, чтобы получить награду. Знакомая картина, знакомое ощущение…
– У меня нет выбора, – безжизненным голосом отозвался он.
Ну почему перед ними постоянно встает проблема выбора? Почему им вечно приходится от нее зависеть? Из-за этой проклятой проблемы Джошуа никогда не узнает, кто его настоящий отец, а Джейк – что у него есть сын. Пока Джейку приходится скрываться от правосудия – хотя он и не совершил никакого преступления – и от любимого брата, у них нет выбора. Но если бы он был свободен… Господи, если бы он был свободен! Да, но было бы ей тогда легче сделать выбор? Джессика не знала.
Она села в постели, плотно завернувшись в простыню. В душе ее клокотали отчаяние и надежда.
– Джейк, мы должны рассказать правду. Прошло три года, страсти улеглись. В Дабл-Спрингс сейчас новый шериф. Даже законы, и те изменились. Если… если бы я съездила в Дабл-Спрингс, может быть, мне удалось бы найти кого-нибудь, кто что-то видел, кто знает правду… – Голос Джессики прервался. Глаза ее с мольбой взирали на Джейка. – Джейк, мы должны хотя бы попытаться.
Он медленно обернулся. Лицо его казалось непроницаемым.
– А если нам это не удастся? – спокойно спросил он, однако хрипловатый голос выдал сдерживаемое волнение. – Ты закончишь свои дни в тюрьме, а меня повесят.
И никто из них не увидит своего сына. Как же выбрать между человеком, которого она любит, и сыном – самым дорогим, что у этого человека есть и о чем он даже не подозревает?
Джессика побледнела. Плотно сжав губы, она изо всех сил вцепилась в простыню.
– Значит, так ничего и не изменилось? – с горечью спросила она, и голос ее дрогнул.
Как же ему хотелось заключить ее в объятия, прижать к своей груди, стереть с ее лица это выражение боли и отчаяния, сказать, что все будет хорошо! Но он давным-давно понял, что от правды не убежишь, как бы тебе этого ни хотелось.
– Ничего, – лишь проговорил он, хотя признание это разрывало ему сердце.
Джессика долго молча смотрела на него. На его голую грудь, поникшие плечи, на темные волосы, видневшиеся на том месте, где распахнулись незастегнутые брюки. Лицо его было грустным, в глазах пустота. Все изменилось. И не изменилось ничего…
Глаза Джессики наполнились слезами. Губы задрожали. Медленно протянув к Джейку руки, она прошептала:
– Люби меня.
Он подошел к ней. Вновь они приникли друг к другу, в очередной раз стараясь убедить себя, что этот короткий миг будет длиться вечно. Они попытались забыть о прошлом, не думать о будущем, раствориться друг в друге. Этого было недостаточно, но в данный момент ничего лучшего они сделать не могли.
На следующее утро Джейк проснулся со странным, давно забытым чувством. В первый момент, пока он находился в полудреме, ему даже показалось, что он снова в своей комнате в «Трех холмах», лежит на знакомой кровати. Под ним мягкий пуховый матрас и чистая простыня. Из конюшни доносится позвякивание уздечек и тихое ржание, из пристройки, где размещались работники ранчо, – беззлобная ругань, а из кухни, вотчины Рио, – бодрящий аромат кофе и аппетитный запах сосисок. Но если бы он был в «Трех холмах», то не валялся бы сейчас в постели, а уже давно был бы на ногах, и свернувшаяся клубочком спавшая рядом с ним женщина была бы не реальным человеком, а просто игрой воображения.
Джессика лежала на боку спиной к нему, слегка подогнув колени и прижавшись щекой к подушке. Джейк обнимал ее за талию, и в течение всей ночи они спали, тесно прильнув друг к другу. Так что пробуждение было, по сути, не пробуждением, а лишь продолжением сна.
На лице Джейка расплылась улыбка, о появлении которой он даже не подозревал, и, подавшись вперед, он зарылся лицом в густые волосы Джессики, разметавшиеся по ее спине. Ему захотелось погладить ее.
Три года назад она была юной, стройной и хрупкой. Теперь же тело Джессики стало мягким, округлым, а сама она – более женственной, и такой она нравилась Джейку даже больше. Ее маленький животик не был больше плоским и даже несколько втянутым, как раньше, а стал по-женски округлым, а грудь была теперь тяжелой и полной. Стоило Джейку пройтись руками по ее спине, как она тихонько застонала, будто вовсе не спала. Наклонившись, он поцеловал Джессику в бархатистую спину, и она, поймав его пальцы, поднесла их к губам.
Он почувствовал, что она нежно улыбается, и провел рукой по контуру ее шелковистых губ, по кончику языка. Он ласкал ее грудь, и желание вновь проснулось в нем. Каждая клеточка ее тела, такого теплого, мягкого, женственного, приводила его в восхищение. Он прижался к Джессике еще теснее, вдыхая исходящий от нее сладостный запах. Она пахла солнцем и им, Джейком.
Она повернулась к нему лицом, и глаза их встретились. Ее немного сонный взгляд манил к себе. Обхватив его одной рукой за шею, Джессика принялась другой рукой играть его волосами, а ногу закинула на обе его ноги. Они смотрели друг на друга лениво, умиротворенно, чувствуя, что даже лежать так уже огромное наслаждение.
