Это ее совсем не радовало. Вместо этого она обижалась на себя и на Мерсера — за то, что он сделал ее такой слабо вольной и уязвимой.
Зоэ зашагала к дому, отогнав неприятное чувство бессилия. Она не ранимая, она осмотрительная. Она не беспомощная, поскольку давно научилась заботиться о себе. Она решила вместо этого думать о бедном мистере Фитче, который, наконец, отошел от пустой кровати жены и вернулся в поле. В его трудном и простом мире, родился человек или умер, урожай ждать не будет, и предстоял еще последний сенокос.
Она думала о Мэри, старшей из двух его девочек, которая училась держать дом опрятным, и о младших детях, у которых появились новые обязанности. По сравнению с тяжелым уроком, который преподнесла им жизнь, у нее вообще нет проблем, думала Зоэ.
Оставив младшим купленную в деревне книжку с картинками, Зоэ дала зарок вернуться к Фитчам на следующий день с мистером Амхерстом. Нужно взять с собой Труди и до отъезда из Грейторпа выскоблить их кухню.
Видит Бог, у неё нет таланта к уборке, но после сегодняшних событий физический труд стал притягательным. Какой странной она стала!.. Наверное, пора возвращаться в Лондон…
Сойдя с дорожки, ведущей в ухоженный сад Грейторпа, Зоэ повернула за угол дома и увидела у парадного крыльца фургон и лакеев, грузивших в него мебель. Джонет стояла под портиком, сжав руки. Развязав ленты шляпы, Зоэ поспешила по ступенькам.
— Наверху нет никакой мебели, — глухо сказала Джонет. Она смотрела не на Зоэ, а на матрац, который поднимали на груду вещей в фургоне. — Я имею в виду в летнем доме. В самом деле, о чем он думает, Зоэ?
Он хочет убежать, подумала Зоэ. Она мягко коснулась руки Джонет.
— Знаете, я, кажется, понимаю, — пробормотала она. — Он ушел?
Джонет сжала губы и кивнула, словно Робин отправился в Вест-Индию, а не в дом, стоявший на расстоянии в четверть мили.
— Идемте в дом. — Зоэ потянула Джонет к двери.
— Да, конечно, — печально сказала Джонет. — Мисс Адлер ждет меня в классной комнате.
— Я сбегаю вниз удостовериться, что у него есть все, что нужно, — заверила ее Зоэ. — И я… мне ведь нужно ему кое-что сказать?
Джонет кивнула и сжала ее руку. Но на пороге они наткнулись на лорда Мерсера, который; очевидно, наблюдал за ними из тени парадного холла. Он озабоченно посмотрел на мать, потом его жаркий взгляд переместился на Зоэ.
Джонет тоже это заметила.
— Добрый день, милый, — пробормотала она на пути к лестнице. — Что ж, я должна пойти к детям, которым я действительно нужна.
Но Мерсер все еще смотрел на Зоэ.
— Ты идешь туда? — потребовал ой ответа. — Почему? Зоэ не дрогнула.
— Потому что я сказала твоей матери, что пойду, — ответ ила она, — и потому что у нас с Робином есть незаконченное дело.
Она собралась, было уйти, но Мерсер почти собственнически поймал ее за руку, не обращая внимания на сновавших вокруг слуг.
— Зоэ, — буркнул он, — мне нужно поговорить с тобой. Наедине.
— Но у тебя ведь гостья? — неожиданно ощетинилась она. — Предлагаю тебе заняться своим делом, Мерсер, а я займусь своим.
Но Мерсер не выпускал ее руку. Он возвышался над Зоэ, как всегда мрачный и упорный, но сейчас казался усталым и странно непредсказуемым. Они стояли так близко, что Зоэ чувствовала тепло его тела и свежий соблазнительный запах его крема для бритья.
— Что ты намерена делать? — требовательно спросил он. Его властный взгляд одержал победу.
— То, что должна, — опустила глаза Зоэ. — Я сделаю то, что обещала тебе. Я сдержу слово, Мерсер. Прежде всего, я сдержу свое слово.
— И я сдержу свое. — Его голос был тихим и уверенным. Мерсер все еще держал ее руку.
Зоэ подняла взгляд и увидела в его глазах не презрение или неодобрение, но нежность, которая потрясла ее.
— Я знаю это, Мерсер, — наконец сказала она. — Никто никогда не сомневался в твоей чести. И уж тем более я.
Казалось, пространство между ними пронизали электрические разряды. Он, наконец, отпустил ее руку.
— Тогда иди, — сказал он спокойно. — Но если ты думаешь, Зоэ, что у тебя с Робином есть незаконченное дело…
Мерсер по непонятной причине оборвал фразу. У Зоэ сердце сжалось. Она пошла вниз по ступеням, едва разминувшись с двумя слугами, поднимавшими на фургон раму кровати. Развязанные ленты шляпки трепетали на ветру, Зоэ заспешила вдоль западного крыла и вниз по холму. Утки строем скользили по воде, малыши подросли и были лишь вдвое меньше мамы. Чудесный вид! Зоэ сосредоточилась на нем и на предстоящей трудной задаче.
На узкой каменной веранде летнего дома она остановилась, постучала и, не дождавшись ответа, подняла щеколду и осторожно шагнула внутрь. Она умышленно избегала возвращаться сюда с той роковой ночи с Мерсером, не позволяя себе помнить глубину и интенсивность того, что случилось, страшась того, что могла бы узнать о себе и о своей потребности в нём.
Зоэ медленно шла в темноте, ее шаги эхом отдавались в почти пустой комнате. Как она и опасалась, на нее нахлынули воспоминания, кожу вдруг закололо иголочками от внезапных плотских ощущений. Ее охватило чувство, более глубокое и примитивное. Ее взгляд сразу двинулся к камину, к потертому шерстяному ковру, где Мерсер уложил ее, мокрую, дрожащую, полную отчаяния, внутренне сломленную.
Слабый запах золы и трав все еще витал в воздухе. Даже аромат его кожи вернулся к ней, теплый и слабо мускусный. И на мгновение она почти увидела его, сидящего на старом стуле, серьезно смотревшего на нее, когда она проснулась, истомленная его любовными ласками.
Даже тогда она понимала, что Мерсер задавался вопросом, во что он впутался. О, он желал, ее, возможно, всегда. Но он не хотел желать ее… И для Зоэ это все изменило. Независимо от того, как он желал ее, она всегда будет неудобством для Мерсера, человека столь же собранного и с огромной внутренней дисциплиной, сколь она своенравна и непредсказуема.
Но сейчас речь о Робине, напомнила она себе и усилием воли отвела взгляд от камина. Они уже и без того причинили достаточно вреда — своим семьям, друг другу. Она не добавит боли. Зоэ прошла в опрятную кухню и столовую, но и там было пусто.
Открыв заднюю дверь, Зоэ осматривала сумрачный склад лодок. Сквозь тень она увидела на дощатом причале Робина. Он привалился к перилам, словно чтобы дать отдых покалеченной ноге. Его каштановые с красноватым отливом волосы шевелил ветерок, лицо было обращено к холмам. Хотя его лицо осунулось, а шрам был суровым свидетельством трагедии, Робин оставался поразительно красивым.
Зоэ бросила шляпку на перевернутую лодку и вышла на причал.
