— Так, значит, оттуда твои рубцы от побоев? — спросила Сара с дрожью в голосе.
— Частично, — спокойно ответил он, отпивая виски. — Это было второе рабство, а основные рубцьг достались мне от первого. Спустя год мне и моему товарищу по несчастью кафиру Малику удалось бежать. Оказавшись на свободе, он решил вернуться в горы, а так как мне некуда было идти, я поехал с ним.
— И остался там жить?
— Да. Я полюбил кафиров. Это прекрасный народ. Меня усыновила семья Малика. Они отнеслись ко мне, как к своему родному сыну, и я узнал наконец, что такое семья. Кафиристан стал мне родным домом.
— А как ты сделался принцем? — спросила Сара.
— В Кафиристане нет титулов, которые передаются по наследству. Там ценят человека за его богатство и умение хорошо сражаться. После экспедиции в затерянный город Катан я стал самым богатым человеком Кафиристана, а следовательно, самым могущественным и уважаемым, своего рода принцем, если говорить метафорически. — Перегрин налил себе еще виски, и лицо его стало задумчивым. — Я был для них как любимый сын, который всегда возвращается домой после долгого отсутствия. Я проводил в Кафиристане несколько месяцев в году, все остальное время путешествовал, пополняя свое богатство. Малик и его семья всегда ждали меня, постоянно напоминая, что их дом — это мой дом. Благодаря мне и они разбогатели.
— А где ты встретился с Курамом?
— В Индии. Он был шпионом в индийской армии. Когда его разоблачили, я помог ему бежать. Он чувствовал себя мне обязанным и в знак благодарности решил служить мне верой и правдой. Кураму также хотелось путешествовать и посмотреть мир. Но через полгода или год, сейчас не помню, он решил вернуться домой. Он посетил Малика и его семью, сказал им, что я жив и здоров и всегда о них помню. Так оно и есть на самом деле.
Сара откинула голову на спинку кресла.
— Теперь мне многое становится понятным, — сказала она. — Однажды ты говорил, что не был рожден там, где жил так долго, и не хотел бы жить постоянно. Сейчас я начинаю понимать почему. Кому захочется, если у него есть выбор, жить постоянно в бедной и дикой стране.
— Ну что ж, теперь ты все знаешь о моем прошлом. Что же ты обо всем этом думаешь?
Вопрос был не из легких. Немного помолчав, Сара тихо сказала:
— Сейчас ты стал мне ближе и понятнее.
— Разве тебя не шокировал мой рассказ? Ты, дочь герцога, делишь постель с кокнийским ублюдком!
— С тех пор как я тебя встретила, моя жизнь сплошь и рядом состоит из потрясений. Твое происхождение совершенно не волнует меня. Если в разговоре с королевой я и употребила Слово «достойный», то только потому, что Дрина придает большое значение происхождению. Мне хотелось, чтобы она приняла твою сторону.
Лицо Перегрина опять стало непроницаемым.
— Как бы она удивилась, узнав, что ей представили человека из народа, точнее, ублюдка, — сказал Перегрин.
— А теперь послушай меня. Родоначальницей семейства Сент-Джеймс стала актриса Нелли Джеймс. Родом из кокни, она была одной из многочисленных любовниц Чарлза II и родила от него ребенка. Нелли являлась довольно предприимчивой особой, веселой и любвеобильной, и у Чарлза возникли некоторые сомнения относительно его отцовства. Но, будучи человеком благородным и щедрым, он после недолгих колебаний решил пойти на компромисс и присвоил мальчику титул графа, вместо того чтобы дать титул герцога, как обычно поступал с другими сыновьями, по поводу которых сомнений не было.
— Неужели это правда? — спросил удивленный Перегрин.
— Чистая правда, — ответила Сара. — Первые поколения графов Сент-Джеймс славились умением жениться на дочерях богатых купцов. Мой прадедушка унаследовал смекалку от купцов по материнской линии. Он осушил болота на окраине Лондона и построил там жилые дома, которые сдавал внаем, сколотив себе приличное состояние. Вскоре он стал герцогом Хеддонфилдом. «Будучи очень богатым, мой отец смог. жениться по любви. Моя мать родилась в шотландской семье, очень уважаемой, но бедной. Среди Монтгомери не было аристократов, только фермеры и солдаты.
Глаза Микеля расширились от удивления.
— Твой отец, конечно же, знает вашу семейную историю?
— Конечно, но он предпочитает не вспоминать о Нелли Джеймс. Однажды я нашла ее портрет в одной из старых книг. Она совсем не похожа на респектабельную даму.
— Тогда бы, возможно, Чарлз и не полюбил ее.
— Скорее всего так, — ответила Сара, тяжело вздохнув. — Встретив тебя, я пришла к выводу, что во мне течет кровь этой девицы. Ты только подумай, Микель! В моих жилах течет кровь кокни, а мои предки — торговцы и фермеры. Так что перестань плакаться о своем прошлом.
— Я и не плачусь. Значит, мы с тобой одного поля ягодки?..
Сара улыбнулась, хотя ей было не до веселья.
— Ты многое упустил в своем рассказе, — заметила она. — Что ты делал в промежутке, когда оказался на берегу и стал караванщиком. И что случилось между тобой и Чарлзом Велдоном?
— Обещаю рассказать тебе все. — Микель прикрыл глаза, его лицо исказилось от душевной муки. — Мне трудно вспоминать об этом. Лучше не делать этого сегодня. Но если ты настаиваешь…
События дня утомили Микеля, да и сама Сара считала, что с нее хватит на сегодня. Им обоим нужен хороший отдых. Встав с кресла, она подошла к мужу и обняла его за шею. Он открыл глаза и насторожился. Прижавшись к нему щекой, Сара прошептала:
— Расскажешь в следующий раз, Микель, а сейчас идем спать. Давай завтра уедем домой, в Сулгрейв.
Перегрин крепко прижал к себе жену.
— Боже мой, Сара, — прошептал он дрогнувшим голосом, — за какие заслуги Господь послал мне тебя?
Сара не ответила, но еще крепче прижалась к мужу, благодарная за то, что им удалось избежать ссоры.
Возможно, их брак все же станет счастливым. Они уже делили все: смех и горе, постель и любовные утехи, но никогда еще она не чувствовала себя такой нужной ему, как в этот момент.
Велдон приехал домой вне себя от ярости. Он сказал правду об этом ублюдке и был осмеян в глазах королевы и в целом высшего лондонского общества. Этот жулик никогда бы не выпутался, если бы его не поддержали леди Сара и Росс. Их слова — бесстыдная ложь, и они ответят за это. Видит Бог, ответят! Велдон уже давно решил, что отомстит Саре, но сейчас добавил к ней и Росса. Он накажет их обоих.
Несмотря на поздний час, он вызвал к себе Кейна. Тот явился ровно через десять минут, полностью одетый и без единого намека на сон, Велдон часто задумывался, спит ли вообще этот человек, лишенный всяких чувств, — его голубоглазое оружие.
Велдон сразу приступил к делу.
— Я выяснил, — сказал он, — что человек, который называет себя Перегрином, причина всех моих — проблем. Всех без исключения. Он приехал в Англию, чтобы уничтожить меня. Его надо убить.
