Алекс побледнел.
— Ее соперник тогда сошел с дистанции до финиша. Он упал и, кажется, сломал себе шею.
— Может быть, у вас найдется койка в машинном отделении?
Алекс знал эти трюки команчей, когда они перевешивались на сторону и почти скрывались за крупом лошади. Из такого положения они еще умудрялись стрелять из лука. Но ему и в голову не приходило, что такое может выполнить его собственная жена. Боже, ведь это так опасно!
— Если можно, я согласен спать на палубе.
— Да, если бы у меня была такая жена, я бы летел на крыльях, чтобы встретиться с ней, — понимающе улыбнулся капитан.
— Она была в плену у команчей, и я девять месяцев искал ее и сына. Именно там она и научилась многим приемам верховой езды.
— У команчей? Думаю, я подыщу вам место.
— Буду вам обязан, — облегченно вздохнул Алекс.
— Рада вас видеть, капитан Харт, — сказала Алиса Вильямсон, приглашая его в галерею, где она отдыхала за чтением книги. — Вы чуть было не опоздали.
— Но они еще здесь?
— Да, но уже пакуют вещи. Через два дня отправляется их корабль. Не хотите ли присесть?
— Нет, мэм. Если вы не возражаете, я хотел бы встретиться с женой прямо сейчас.
— Я думаю, это возможно, — слегка улыбнулась Алиса. — Но прежде я должна вам сказать, что вы — мужчины — считаете, что основные трудности в жизни выпадают на вашу долю: войны, дуэли, всякие приключения. Так вот, я сомневаюсь, что мужчина смог бы справиться с теми трудностями, которые за последние дни преодолела ваша жена.
— Мне говорили уже, что она удивила многих и стала украшением и Веласко, и Гальвестона, — пробормотал он.
— Да, Кассандра — красивая, умная и смелая молодая женщина. И, честно говоря, я удивлена вашим решением оставить ее в Дьявольском Лесу.
— Во всем виновата война, — пытался оправдаться Алекс.
— Но я знаю, что вы служили Техасу уже много раз, намного чаще других, и, возможно, эти события на границе не делали вас обязанным участвовать еще раз.
— Думаю, что мне лучше обсудить мои проблемы со своей женой, мэм, — осторожно заметил Алекс.
— Дальше по лестнице, затем налево. Она за второй дверью.
Алиса вернулась к своей книге. Она не сомневалась, что молодая Кассандра простит своего мужа — любителя приключений. Кроме того, она поняла сейчас, что капитан Харт любит свою жену не меньше.
* * *
Алекс услышал за дверью ее голос и стремительно ворвался внутрь. На неожиданно раздавшийся звук Кассандра оторвалась от чемоданов. В руках у нее было бело-голубое платье, которое ей шили в Дьявольском Лесу из материалов, понравившихся Алексу. Потерявшая всякую надежду увидеть мужа, она остолбенела.
— Если ты не возражаешь надеть это платье, то можно обвенчаться еще раз.
Кассандра слабо улыбнулась.
— Еще раз? Но мне уже надоело быть невестой.
Алекс нахмурился.
— Может быть, я уже не нужен тебе?
— Почему ты об этом спрашиваешь?
— Но ведь ты бросила меня.
За последние дни он много передумал на эту тему.
— Нет, это просто твоя сестра не оставила мне ничего другого.
— Да, я прочел твое письмо и знаю, что тебе пришлось пережить. Но Алиса Вильямсон сказала мне сейчас, что ты собираешься покинуть Техас, а это означает, и меня тоже. Я прочел в письме, что ты уезжаешь, но надеешься встретиться со мной в будущем. Когда-нибудь. Что такое «когда-нибудь»?
Он стоял сердитый, а Кассандре хотелось рассмеяться.
— Алекс, я люблю тебя. И моим самым сильным желанием было, чтобы ты отыскал меня, как сделал это тогда, у команчей. Но мне показалось, что ты устал от нас. Ведь ты первый уехал.
К ее удивлению, Алекс подошел к Бенджамину и поднял его с коврика. Тот широко раскрытыми глазами смотрел на своего отца.
— Дада? — вопросительно залепетал он, оказавшись на руках Алекса.
— Ты прав, это дада, — произнес Алекс и поцеловал его.
Потом он подошел к колыбели и поцеловал сонного Джастина.
* * *
— Если ты снова не хочешь быть невестой, то может быть, не откажешь мне в поцелуе.
Он взял ее из кресла и поднял на руки.
— Алекс, ты перепутал день и ночь. Скоро надо одеваться к обеду, — попыталась остановить его Кассандра.
— К тебе вернулся храбрый воин, обративший в бегство мексиканцев.
— Я могла бы поцеловать только мужчину, нашедшего в себе силы оставить в покое мексиканцев и пуститься догонять свою убегающую жену.
— К счастью, догнать тебя оказалось не очень трудно, дорогая. За тобой тянулся огромный шлейф влюбленных джентльменов, так что…
— Ничего подобного.
— Честно говоря, я и сам не пойму, зачем мне в этот раз понадобилось отправляться на войну.
— Для меня это тоже было полной загадкой, — очень серьезно ответила Кассандра. — И вообще, многие события последних месяцев были мне непонятны. Например, почему ты вдруг принял сторону Элоизы, когда речь зашла об имени для родившегося ребенка. Ты ведь сам не любил ее мужа.
Алекс замер, и лицо его вытянулось.
— Может быть, — голос ее дрогнул, — потому, что ты не считаешь его своим сыном?
— Я не думал, что ты придашь этому такое значение, — пробормотал Алекс. — Но ведь ты не предложила назвать его моим именем.
На глазах у Кассандры выступили слезы.
— Нет повода для таких переживаний. Если тебе не нравится мое имя…
— Оно мне очень нравится, Алекс, — она вздохнула. — Просто у нас есть еще один ребенок, названный уже твоим именем.
— Что это значит, черт побери? Что ты такое говоришь?
— Вместе с Бенджамином я родила еще девочку. У тебя есть дочь.
— И где она? Она что, умерла?
— Индейцы хотели умертвить ее. Они считают близнецов чем-то ненормальным, а младенцев-девочек вообще мало ценят. У меня были очень трудные роды. И я с трудом вспомнила, что после первого ребенка у меня приняли еще одного. А потом они спорили между собой, и почти все женщины хотели оставить ее умирать на холме за лагерем.
— О, боже!
— Но живущая там негритянка, ее имя Блэк Рейн, остановила их. Она уговорила вместо этого отдать ребенка женщине, у которой при родах недавно умер собственный ребенок. Но эта женщина была из другого рода. И к тому времени, пока я полностью оправилась, дочь была уже далеко, потому что та семья покинула лагерь.
— Значит, ты ее больше не видела?
— Нет.
— Почему ты сразу не рассказала мне об этом, Кэсси. Я бы мог…
— Отправиться на поиски? Конечно, я не сомневаюсь в этом. Но ты бы ушел и погиб от команчей. А мне этого, как ты понимаешь, совершенно не хотелось.
