Никогда Мэгги еще не видела, чтобы в семье царила такая душевная атмосфера. Видит Бог, Маккензи и вправду особенные. Все Маккензи.
Хани Маккензи села за пианино, остальные члены семьи собрались вокруг и начали петь рождественские гимны. Люк и Флинт держали на руках маленьких внуков.
Когда репертуар рождественских гимнов исчерпал себя, они принялись за популярные песенки. Бет, Синтия, Энджи и Хани составили блестящий квартет.
Когда они закончили, Роуз и Эмили взяли под руки Мэгги и отвели в сторонку, где уже собрались другие дамы семейства Маккензи, чтобы держать совет. После того как они тихо между собой посовещались, Гарнет, жена Флинта, вышла вперед и громко объявила:
– Леди и джентльмены! В честь новобрачных мы хотим исполнить серенаду для жениха. Да простит нас автор песни мистер Джеймс Торнтон.
– О Боже, – прошептал Коул.
– Держись, кузен, – пошутил Джош. – Мы все прошли через такое испытание.
– Готовы, дамы? – осведомилась Гарнет.
Хани махнула рукой, и хор затянул песню, обращаясь исключительно к Коулу:
Онавлюбиласьразинавсегда,ЕдвавыповстречалисьнаАляске.Придижекней, осуществимечты...Следующую строчку чистым сопрано пропела одна Мэгги:
Тыдляменяединственныйнавеки...Потом к ней присоединились остальные:
Онадавномечталаотебе.Песню встретили бурными аплодисментами, и только Коул застонал, притворяясь рассерженным.
Когда после дружного смеха общая беседа возобновилась, Эдди Маккензи постаралась незаметно выскользнуть на кухню. Клив тревожно проводил ее взглядом и последовал за ней, увидев в глазах жены слезы.
– Клив, я подумала о Джебе, – тихо сообщила она. – Ты думаешь, он когда-нибудь вернется?
– Я знаю, как тебе тяжело, – нежно обнял ее муж. – Но вот видишь, Коул вернулся к нам, чтобы остаться навсегда, а ведь мы уже и не чаяли, что это когда-нибудь произойдет. Джеб обязательно вернется. Надо верить, дорогая. Давай пойдем к гостям.
– Ты иди, а мне нужна минутка, чтобы прийти в себя.
– Я люблю тебя, мой ангел. – Клив нежно поцеловал жену. И тут за окном мелькнула знакомая фигура. Джеб Маккензи смахнул слезы, открыл дверь и, переступив порог, крикнул:
– С Рождеством, мои милые!
Клив и Адрианна Маккензи обернулись, не веря своим глазам.
Вечером Коул и Мэгги вернулись в свой домик.
– Как чудесно прошел вечер, – вздохнула Мэгги. – Я так рада за твоих родителей!
Коул обнял ее и притянул к себе.
– Да, так здорово видеть их наконец-то совершенно счастливыми! Да и Джеб, кажется, в порядке, несмотря на все, через что ему пришлось пройти.
– Почему же никто так долго не мог его найти, Коул?
– Дело в том, что он все время лежал в госпитале с амнезией. Он потерял память после того, как был тяжело ранен в битве при Сантьяго. Память вернулась к нему всего неделю назад. Когда его обнаружили, у него не нашли ни вещей, ни документов. Из-за его довольно смуглой кожи никто не мог точно определить, кто он – американец, кубинец или испанец, пока он не вышел из комы и не заговорил по-английски. Но даже тогда Джеб ничего не мог вспомнить.
– Слава Богу, что он уже дома.
Они стояли на крыльце. Неожиданный порыв холодного ночного ветра заставил ее крепче прижаться к Коулу. Она любовалась им. Казалось, здесь, в родном «Трипл-Эм», он чувствовал себя особенно раскованно и свободно. И еще Мэгги чувствовала, что между ним и ранчо есть какая-то невидимая связь. Сейчас она мечтала только о том, чтобы их будущий ребенок вырос таким же замечательным человеком, как и ее муж.
Теперь у Мэгги уже не оставалось сомнений, что она беременна, но сообщить об этом Коулу она хотела на Рождество. Коул взял ее за руку и повел за собой.
– Куда мы идем, Коул?
– К конюшне. У меня для тебя есть подарок. Сегодня ведь Рождество, так?
– Ну, по крайней мере все так говорят, – рассмеялась Мэгги.
– Так кто приходит на Рождество, чтобы принести подарки маленьким девочкам и мальчикам?
– Санта-Клаус, – ответила Мэгги.
– А как он добирается к нам?
– На санях, запряженных оленями, – хихикнула она.
– Ну так вот они! – торжественно провозгласил Коул, распахивая двери конюшни.
Мэгги вскрикнула от радости, увидев шестерку своих лошадей. Она вся светилась от счастья, подбегая то к одной, то к другой лошадке, здороваясь со своими любимицами и гладя по умным мордочкам.
Когда она обернулась к Коулу, в глазах у нее сверкали слезы радости:
– Как тебе удалось забрать их у Бена?
– Я пригрозил, что если он не отправит их мне, то я приеду и устрою в Лоуфорде настоящий дебош.
– Ох, Коул, я так тебе благодарна! Ты мне сделал лучший рождественский подарок, о котором я могла только мечтать!
Он шагнул в ее распахнутые объятия.
– С Рождеством, детка, – прошептал он ей на ушко. Мэгги взглянула в его невероятные сапфировые глаза, улыбнулась сквозь слезы и объявила:
– Любовь моя, у меня тоже есть для тебя рождественский подарок.
