Маркус наклонился и поцеловал ее, его губы легко коснулись ее рта. Они обнялись еще сильнее, еще крепче. Она ухватилась за его куртку, наслаждаясь безумством их сближения. Ее воспоминания были такими мучительными, что она заставила себя забыть о нем, она напоминала изголодавшееся животное, которого наконец накормили досыта, или заблудившегося одинокого путника, вдруг набредшего на оазис.
Через минуту их губы разъединились, он беспокойно глядел на нее. Кейт могла бы сказать, что у него растерянный вид, как будто он испугался, что поцелуй ему не помог, что он, по-видимому, просчитался, что ему так и не удалось склонить ее принять его предложение. Но он не догадывался, какая радость забурлила внутри ее. После всего, что случилось, разве не чудом оказалось то, что они почувствовали, – обоюдный восторг, упоение и экстаз? Могли ли быть у нее какие-либо сомнения?
Кейт улыбнулась.
– В связи с этим мне надо будет побывать в Донкастере. Повидаться с сестрой.
– Непременно. Она снимет с меня голову, если ты не расскажешь ей все.
– Тебе придется купить новую кровать, в которой спать будем только мы одни.
Маркус усмехнулся, услышав такое пожелание.
– Уже купил.
– Надеюсь, ты станешь мне настоящим мужем. Ты будешь сидеть дома, а не слоняться где попало, чтобы я не тревожилась за тебя.
– Я не собираюсь показываться где-нибудь без тебя.
– Ты подаришь мне много, много детей и поможешь воспитывать их.
– Я жду не дождусь этого.
– И никаких других женщин. С этого момента – только я.
– Только ты, Кейт. Навсегда.
– Тогда «да». Я согласна. Он удовлетворенно кивнул.
– Я не бог весть какое сокровище. Но клянусь, что буду всегда любить тебя. Вплоть до моего смертного часа и даже потом. Я сделаю все, чтобы ты стала счастливой.
– Знаю, что это так.
Солнце зашло, они сели на траву, вслушиваясь в окружающие их ночные звуки. На черно-синем бархате неба засияли звезды. Им было нужно так много сказать друг другу, но говорить не хотелось. Было приятно просто быть вместе. Никакие слова не могли передать прелести той щемящей близости, которая соединяла их.
– Ты не собираешься пригласить меня к себе? – спросил он под конец.
– Я так устала ужинать в одиночестве, так что заходи. Он молча поднял ее на руки. Кейт рассмеялась и прислонилась головой к его плечу.
– Что ты делаешь?
– Заявляю свои права на тебя.
– Пусти меня.
– Ни за что. Я хочу, чтобы твоя прислуга имела повод для пересудов.
Именно таким она помнила его. Он мог быть властным, необузданным, высокомерным, но он принадлежал ей и любил ее.
Кейт крепко обнимала его за шею все время, пока он, держа ее на руках, шел по траве и внес ее в дом, толчком ноги закрыв за собой дверь.
– Я пришел сюда, чтобы остаться, – громко сказал он, чтобы каждый, кто был в доме, услышал его.
Кейт улыбнулась и задрожала от счастья.
Легенда гласит, что граф Мерсийский наложил непосильный налог на жителей города Ковентри. Когда его жена леди Годива заступилась за них, граф сказал, что отменит налог, если она осмелится в полдень проехать обнаженной через весь город. Чтобы не смущать ее, все жители закрыли ставни своих домов. Один только портной Том стал подсматривать в щелку и был тут же поражен слепотой. – Примеч. пер.
Брачная лицензия – разрешение на венчание в неустановленное время или в неустановленном месте, а также без оглашения в церкви имен вступающих в брак; выдается главой англиканской церкви архиепископом Кентерберийским. – Примеч. пер.
Mia cara – моя дорогая (ит.).
Донна брутта – плохая, ужасная женщина (ит.).
