Кит побледнел как смерть.
– Благодарю вас, мой король, – сказал он, поклонившись. – Обещаю сегодня же покинуть город, но хочу еще раз повторить – я был и останусь вашим верным слугой. Мне жаль, что между нами встала продажная женщина, но я желаю вам насладиться вашим приобретением сполна.
Весь зал замер в шоке. Кит покинул бал в полной тишине, лишь шаги его гулко звучали. Затем все вдруг заговорили разом, голоса были в основном женские – дамы с энтузиазмом обсуждали случившееся.
– Пошли отсюда, дорогая, – предложил Дженни король, когда немного утих шум. Он искренне сочувствовал Дженни, видел, как ей больно. Он понимал, что она солгала, сказав, что у нее ничего не осталось к Киту Эшфорду, и, хотя Карл вынужденно дал ему отповедь, зла на друга он не держал. Карл понимал, что у них с Дженни отчего-то не заладилось, хотя они вовсе не охладели друг к другу. Как бы там ни было, Карл не стал допытываться о причинах – главное, что Дженни была с ним, королем.
– Спасибо, Карл. – Дженни старалась держаться независимо, хотя ей это давалось с трудом. Будь ее воля, она покинула бы зал куда раньше. Уже у выхода она встретилась глазами с братом Кита, и недоброе предчувствие завладело ею. Дженни была наслышана о недавней связи Эшфорда-младшего с Барбарой Палмер, и, кажется, эта выдающаяся женщина давала ему уроки не только в области человеческих отношений. Барбара была известной интриганкой, и по хитрому, расчетливому блеску в глазах молодого человека Дженни определила, что он затеял недоброе. С нелегким сердцем она покидала зал. Ледяной декабрьский ветер раскачивал деревья, навевая тоску.
– Любовь моя, будь умницей, – говорил Карл, обнимая Дженни, они сидели у горящего камина в уютной гостиной декана. С того памятного бала прошла почти неделя. – Мужчина обязан обеспечить будущее своей возлюбленной. И своим детям, если они родятся. Так принято. В этом нет ничего постыдного.
Дженни упорно молчала. То, к чему она так стремилась – скромный домик в Лондоне на Чансери-лейн, свой дом, которого у нее никогда не было, – сегодня она упорно не желала принимать. Слова Кита стучали в голове как набат. Шлюха! Она не была Карлу законной женой, не была даже женой гражданской, с которой живут под одной крышей, она была просто женщиной, к которой король иногда наведывался с совершенно определенной целью.
– Кит просто назвал все настоящими именами…
– Довольно! – Карл вскочил и принялся расхаживать по комнате туда и обратно. – Ты не можешь и дальше жить на Лебяжьей улице. Это решено. У тебя будет дом в городе и особняк с поместьем в Бекингемшире. Оно и так пустовало слишком долго.
– Но я не хочу, чтобы меня называли шлюхой, и потому не могу принять таких даров.
– Ты все еще любишь меня?
– Да.
– Тогда почему не можешь? Из-за этого неотесанного моряка? Из-за его поганого языка? Тем словом, что он назвал тебя, можно назвать чуть ли не каждую фрейлину! У него самого сколько их было?
Дженни слова Карла не утешили.
– Ваше величество, вы награждаете людей, которые помогали вам в трудное время?
– Да, конечно. А почему ты спрашиваешь?
– Мой отец был джентльмен, и он погиб, защищая ваше дело. Вы не могли бы назначить ему пенсион? Такой дар был бы для меня более приемлем.
Карл задумчиво погладил по голове собаку – любимую суку породы спаниель. Если ей так хочется, пусть будет пенсион, зато она охотнее будет идти навстречу всем его требованиям. Отчего не сделать приятное женщине?
– Пенсион так пенсион, – с улыбкой согласился Карл. – Мы не должны ссориться, и истерик с меня хватит. Если бы я знал, что такое простое решение тебе подойдет, не стал бы даже ждать, пока ты его предложишь.
– Так у меня будет свой дом?
– Конечно. Многие женщины требуют к подаркам еще и титулы. Если наша любовь принесет плод… Впрочем, об этом пока рано думать. – Карл был приятно удивлен недоумевающим выражением ее лица. Эта девушка была настолько простосердечна, что ей и в голову не могло прийти потребовать от него титула графини или на худой конец баронессы. Что за очаровательная невинность!
– Ты будешь меня там навещать?
– Когда найду время. Но ты вольна жить как пожелаешь. Уверяю тебя, если между нами случится размолвка, как это уже было, если ты меня разлюбишь – я не оставлю тебя без крыши над головой.
– Ваше величество, вы так добры ко мне.
У Дженни на глазах заблестели слезы благодарности, она встала, чтобы поцеловать короля, и он растроганно прижал к своей груди ее голову.
– Бедная моя Дженни-птичка, теперь, когда у тебя есть свое гнездышко, станешь ли ты задерживаться здесь или упорхнешь как птичка?
– Я бы хотела увидеть свое поместье как можно скорее, но если вы прикажете мне остаться в Оксфорде, я повинуюсь.
– Вот еще! Я никогда не стану приказывать женщине делать то, чего она сама не желает. Если тебе не нравится мой двор – уезжай. Кончится чума, и мы вернемся в Лондон, и там у тебя будет свой уголок. А как ты думаешь, обустройство новых гнезд оставит тебе хоть капельку времени для меня?
– Для вас у меня всегда найдется время.
Сегодня в их отношениях появилось нечто такое, чего раньше не было, – теплота и какая-то особая, щемящая нежность.
– Карета в твоем распоряжении. И помни, придворные не хотели тебя обидеть – не держи на них зла.
Дженни внутренне съежилась при напоминании об очередном оскорблении. Навечно она запомнит этот бал, понимающие взгляды кавалеров, их ухмылки, шепоток дам, а сегодня утром кто-то прикрепил к дверям картинку скабрезного содержания. Странное дело, когда она показала карикатуру Карлу, тот от души смеялся, прежде чем бросить смятый листок в корзину у очага. Сейчас он вынул этот листок, расправил его и с ухмылкой стал разглядывать двух пялящихся друг на друга ослов – один с весьма крупным мужским достоинством и в короне, а другой – ослица, с непропорционально пышным бюстом, на котором болтается та самая подвеска. Сомнений в том, кто был изображен на рисунке, ни у кого возникнуть не могло.
– Здесь всего лишь обыгрывается твое имя, – сказал король, читая короткий стишок на латыни под рисунком. – Кроме того, автор мне весьма польстил.
– Я обиделась.
– Будь я в ином настроении, я тоже мог бы обидеться, – признался король. – А теперь, Дженни-птичка, поедем и посмотрим, как тебе понравится мой подарок.
За окнами занимался рассвет. Дженни медленно шла по улице, думая о том, что наконец у нее появится свой угол. Пусть Карл согласился передать ей недвижимость как признание заслуг ее отца, которого Дженни, кстати, никогда в глаза не видела, лишь для того, чтобы сделать ей приятное, все равно ей было не так стыдно.
