— Если не считать кого, Бентли? — настойчиво спросил Квентин.
— Мистера Гаррети. — Бентли сосредоточенно нахмурился. — В тот день у меня был выходной, поэтому я не сразу вспомнил. Но он точно приезжал к вашему отцу дней за десять до катастрофы. В тот вечер, когда я вернулся в Колвертон, я видел, как он сел в карету и отъехал.
— Гаррети? Сыщик? — Взгляд Квентина стал темным, задумчивым. — Насколько я помню, отец единственный раз прибегал к его услугам, когда нужно было осторожно узнать подробности одной сделки. — Он помолчал, лицо его было напряжено. — Ты не думаешь, что отец догадался о махинациях Дезмонда?
— Возможно, сэр. Как я уже сказал, ваш отец был сам не свой последние две недели.
— Тем не менее я не вижу во всем этом логики. — Квентин покачал головой. — Мы только что согласились, что Дезмонд никогда не стал бы вредить отцу. Поэтому каким образом расследование отца — чего бы оно ни касалось — могло угрожать Дезмонду?
— Это вопрос, милорд.
— Мы все ходим кругами, — заключил Квентин. — Мне остается только одно — обратиться к Дезмонду. И молиться, чтобы все наши подозрения оказались пустыми домыслами.
— Вас ждет трудный день, поэтому лучше бы вам отдохнуть, сэр, — предложил Бентли.
— Об этом не может быть и речи. Я не сомкну глаз.
— Видимо, не вы один.
— Хм? — Квентин с любопытством посмотрел на дворецкого.
Бентли указал в сад, где между деревьями бродила одинокая фигурка.
— Не вы один страдаете от бессонницы.
Квентин обернулся и проследил за взглядом Бентли.
— Бранди. — Он встряхнул головой. — Мне казалось, ты говорил, что она спит.
— Я ошибся, сэр.
Губ Квентина коснулась легкая улыбка.
— Непоседлива, как мотылек, — пробормотал он.
— Но этого мотылька поймать гораздо легче. Квентин почувствовал, как у него сжалось сердце.
— В вашей жизни наступил хаос, милорд, — тихо заметил Бентли. — Но среди всей этой неразберихи ваше сердце отыскало покой, к которому стремилось. Не пора ли сдаться, чтобы выиграть войну?
Не оборачиваясь, Квентин кивнул.
— Желаю плодотворного вечера, милорд. — Бентли закрыл за собой дверь, тихо щелкнув замком.
— В доме все думают, что ты спишь.
Бранди удивленно обернулась, ее волосы, освещенные лунным светом, поблескивали огненными искорками. Увидев Квентина, она улыбнулась:
— Но тебя, как видно, я не провела.
— Я был на террасе. Увидел, что ты прогуливаешься в саду.
— У тебя была возможность поговорить с Бентли?
— Да. Ничего это не дало. — Квентин протянул руку и коснулся ее щеки. — И сюда я пришел не для того, чтобы обсуждать Дезмонда.
Бранди услышала в его голосе необычную интонацию, и у нее перехватило дыхание.
— Очень хорошо. Для чего же ты пришел?
— Я все время вспоминал твои детские эскапады, когда ты подглядывала за мной в лесу.
Бранди вспыхнула:
— Я надеялась, что ты уже забыл.
— Напрасно. Меня печалит, что твое обучение так и осталось неполным. И сейчас я хочу исправить это.
Неловкость сменилась изумлением.
— Что исправить?
— Раз ты подглядывала за мной только на опушке леса, то видела всего лишь самое начало. В твоем обучении, таким образом, имеются печальные пробелы. Я хочу исправить это.
Ее глаза стали круглыми, как блюдца. Квентин протянул руку.
— Пойдешь со мной?
— Куда угодно, — прошептала Бранди, обхватывая его ладонь.
Они прошли в лес, не замедляя шага, пока не оказались скрытыми от всех глаз. За ними могла наблюдать лишь луна с небес. Но Квентин вел Бранди дальше, в тайное убежище, о котором знал только он.
Потом он остановился.
Бранди упивалась великолепием окружавшей их природы. До ее слуха доносились заливистые трели соловья, она вдыхала аромат травы, ей казалось, что темная стена деревьев отделяет их с Квентином от всего мира.
— Ненавижу всех тех женщин, — пробормотала она.
— Не нужно, солнышко. — Квентин обнял ее, стоя за спиной. — Они для меня ничего не значили.
— Я знаю. — Бранди повернулась в его руках и обняла за шею. — Но я эгоистична. Не хочу делить эту минуту ни с кем… даже с воспоминанием.
— И не придется. — Он легко коснулся губами ее рта и пылко прошептал: — Я никого сюда не приводил.
— Но ведь ты говорил…
— Я солгал. — В глазах его вспыхнули коварные огоньки. — Дальше той поляны, которую мы прошли минуты две назад, я никого не провожал.
— Но здесь гораздо красивее.
— Тогда это не имело значения. А вот теперь имеет.
Не говоря больше ни слова, он опустил голову и поцеловал ее бесконечно долгим поцелуем, от которого у Бранди все внутри заныло от томления.
— Я люблю тебя, — прошептала она.
— О, солнышко, для меня всегда существовала только ты. — Квентин крепче сжал объятия, все ближе привлекая к себе Бранди. — Почему только я раньше не догадался?
Он не ждал ответа.
Бранди закрыла глаза и потянулась к Квентину, когда он опустил ее на мягкую траву, от которой шла приятная прохлада.
Дыхание Квентина опалило и без того разгоряченное тело, он лихорадочно целовал ее шею, плечи, лицо с той страстью, которую никто из них не подвергал сомнению.
— Квентин. — Бранди запустила пальцы в его волосы, вся отдаваясь во власть любимого.
Со страстью, которую он не мог ни подавить, ни сдержать, Квентин жадно ласкал через платье ее тело, вдавленное в траву. Его пальцы запутались в ее локонах, вытащили шпильки и в беспорядке рассыпали волосы.
— Солнышко, ты даже не представляешь, как долго… как отчаянно я желал этого.
— Я мечтала о тебе, — задохнувшись, призналась Бранди; ее ладони скользили по его спине под сюртуком, устранив первую преграду, отделявшую ее от теплоты его кожи. — Представляла нас с тобой именно здесь, среди деревьев, под звездами.
— Какой же я был дурак, что сопротивлялся этому. — Его пальцы дрожали, когда он расстегивал ей платье на спине, но на этот раз он не дал себе времени передумать, а спустил корсаж с плеч и высвободил ее руки.
— Больше не сопротивляйся. — Бранди закрыла глаза и откинулась назад, отдавая ему каждый дюйм своего тела, которое он обнажил. — Квентин, так и должно быть.
Его губы скользили вдоль края тонкой сорочки, он вдыхал ее аромат, припадая к полной груди.
— Битва закончена. Я проиграл, солнышко.
— Нет, — прошептала она, нетерпеливо дергая за его жилет. — Ты победил. Мы оба победили.
Квентин мягко отвел ее руки:
— Подожди, любимая. Я пытаюсь не торопиться. Но если ты дотронешься до меня…
— Мне все равно. — Она не мигая смотрела на него, в ее темных глазах отражалась бесконечная любовь. — Квентин, я боюсь медлить.
