— О Господи! Как ты меня испугала! Я только собралась немного вздремнуть. Почта, говоришь? Нет, я не слышала, чтобы приходил почтальон. А который час?
— О, простите, если я вас разбудила! — воскликнула Салли. — Шесть часов.
— Обычно он приходит в это время, но я не слышала. А если есть письма, этот ящик гремит так, что разбудит и мертвого. Как у вас дела с работой?
— Надеемся получить новости, — ответила Салли. — Мы написали письмо по объявлению, и пора бы уж получить ответ. Это для Энн.
— Как бы я хотела помочь вам, — сказала миссис Джарвис, — но мне нужна женщина, которая умела бы как следует мыть посуду. Та девушка, что я взяла на прошлой неделе, безнадежна. У нее соображения не больше, чем у деревянной колоды. Я так и сказала Биллу сегодня утром: ей придется уйти. Из-за этой девицы у меня работы в два раза больше. Я и за ней все переделываю, и свою работу выполняю.
— Вы работаете слишком много, миссис Джарвис!
— Мы оба слишком много работаем, дорогая, — вздохнула миссис Джарвис. — Между нами говоря, я думаю, нам пора на покой. Я всегда мечтала о славном домике где-нибудь в деревне. И хорошо бы были курочки и небольшой садик. Это не так уж дорого, а у нас немного денег отложено.
— Я хорошо представляю, о чем вы говорите, — сказала Салли. — Одна наша знакомая живет в таком домике в деревне. Домик небольшой, с соломенной крышей, но там есть электричество. Ее сад — просто мечта летом. Она держит пчел, кур и козочку. В старости и я хотела бы жить так: свой домик и небольшой сад на берегу моря.
На лице Салли появилось мечтательное выражение. Она представляла, как выглядит Сент-Читас в этот час, освещенный вечерним солнцем. Лодки уходят в море, темные силуэты парусов четко рисуются на фоне закатного неба. Раньше, бывало, они вместе с отцом сидели на скале. Это было их самое любимое время, если погода стояла хорошая. Иногда они просто сидели молча, а иногда говорили о жизни, о смерти и о прочих важных вещах. Салли вздохнула. Без отца ей было очень одиноко.
— Не понимаю, почему все стремятся в Лондон, — проговорила она.
— Ты тоскуешь по дому, — ответила миссис Джарвис, — но не грусти, дорогая, ты найдешь свою судьбу. Лондон — чудесный город для молодых. Готова поспорить, что через месяц ваша жизнь изменится.
Салли пожала плечами, будто отгоняя мечты.
— Надеюсь, так и будет, миссис Джарвис, — грустно улыбнулась девушка. — И нам не на что пока жаловаться. Вы и мистер Джарвис так добры к нам.
— Господь с тобой! С вами у меня никаких хлопот. Вы привели мансарду в полный порядок. Никогда бы не подумала, что она может стать такой очаровательной.
В эту секунду послышался грохот. Салли радостно воскликнула:
— Почтальон! — и бегом бросилась в холл. У двери девушка обнаружила три письма и журнал. Два письма были адресованы мистеру Джарвису, а третье — Энн. Почерк аккуратный и очень четкий, а конверт из хорошей бумаги и с гербом на обратной стороне.
Салли бросилась обратно в кухню.
— Оно пришло, миссис Джарвис! Письмо для Энн пришло!
— Ну, я рада, — ответила та, — надеюсь, там хорошие новости.
— О, я об этом даже не подумала. — Пораженная Салли остановилась как вкопанная. — Но мне очень хотелось бы, чтобы в письме сообщалось о том, что Энн им подходит, иначе, о, миссис Джарвис, она будет так огорчена!
— Я очень надеюсь, что ответ положительный, — подбодрила девушку миссис Джарвис. — Но в любом случае не забывай, что жизнь на этом письме не сошлась клином.
— Конечно, — прошептала Салли и быстро поднялась по лестнице, перешагивая через две ступеньки.
— Смотри, Энн! — объявила Салли, держа письмо в поднятой руке.
Энн соскочила с кресла, взяла конверт и некоторое время смотрела на него, не решаясь вскрыть конверт.
— Давай я! — предложила Мэриголд.
Она взяла ножницы из корзинки с рукоделием и аккуратно срезала верх конверта.
— Ну вот! — Театральным жестом Мэриголд достала листок бумаги. После секундного колебания она громко прочитала:
— «Дорогая мисс Гранвилл! Меня очень заинтересовало ваше письмо. Буду признательна, если вы придете завтра, в четверг, в 10.30. Искренне ваша, Кэтрин Барфилд».
Энн вскрикнула.
— И это все! О, как чудесно! Что мне надеть? И куда идти?
— Холстед-хаус, Баркли-сквер[3]! — ответила Салли, заглядывая через плечо Мэриголд.
— Баркли-сквер? Звучит роскошно! — заявила Мэриголд с ноткой зависти в голосе.
— А что за имя ты назвала? — переспросил Питер.
Мэриголд снова посмотрела на подпись.
— Барфилд или Берфилд.
— Берфилд. Леди Кэтрин Берфилд. Она замужем за полковником, командующим гренадерами.
Все три девушки взглянули на Питера.
— Ты уверен?
— Да, абсолютно.
— Она добрая? — спросила Энн.
— Не знаю, что ты называешь «добрая», — уклончиво ответил Питер.
Он произнес это неуверенно, будто не хотел продолжать разговор, но только Салли обратила внимание на его тон. Энн и Мэриголд были слишком заняты письмом.
— Уверена, они богаты, раз живут на Баркли-сквер, — сказала Мэриголд. — Не вздумай просить слишком мало.
— А как мне узнать, сколько вообще нужно просить? — спокойно возразила Энн.
На следующий день, сидя в огромной библиотеке Холстед-хаус и беседуя с леди Кэтрин Берфилд, Энн вспомнила совет сестры. С того самого момента, как она коснулась шнурка колокольчика на внушительной двери особняка, девушка все время дрожала от волнения. Дворецкий, открывший дверь, казалось, изучал чувство собственного достоинства, а великолепие библиотеки еще больше подавляло Энн. Но с приходом леди Кэтрин ей стало гораздо спокойнее. Леди Кэтрин была одета просто, но дорого и казалась красивой, хотя лицо ее было довольно обычным. Зато манеры отличались изяществом и грациозностью, а умение приветливо вести беседу располагало и успокаивало.
— Очень мило, что вы зашли, мисс Гранвилл, — сказала она. — Присаживайтесь.
Энн села, но чувствовала себя неловко, словно школьница, которую вызвали к директрисе.
— Давайте я сначала объясню, что нам нужно, — начала леди Кэтрин, — а потом вы скажете, подходит ли вам эта работа.
— Как пожелаете, — пробормотала Энн.
— Я дала объявление, — продолжала леди Кэтрин, — чтобы найти компаньонку для моей матери, герцогини Чейнской. Буду абсолютно откровенна с вами, мисс Гранвилл, с моей матерью нелегко поладить, хотя она в своем роде выдающаяся личность с очень живым умом. Ей почти восемьдесят лет, но старушкой ее не назовешь. Она любит молодежь и настаивает на том, чтобы ее компаньонкой была молодая девушка. Нам нужен кто-то, кто будет разговаривать с ней, читать и выполнять сотню мелких поручений, потому что она не выходит из своей комнаты.
