— Сделать из него джентльмена? — Ей стало смешно при одной мысли об этом.
— Да! Научить его правильной речи! Ведь джентльмен прежде всего должен хорошо владеть речью, уметь одеваться со вкусом и вести себя в обществе!
— Ну, я бы не сказала, что это так просто... — И она в замешательстве покосилась на взъерошенного верзилу, уставившегося на нее с тем хищным интересом, с каким, наверное, привык разглядывать крысиное гнездо.
— Да, конечно, но вы могли бы со всем этим справиться! — настаивал Джереми. — Уж я-то знаю! Я сам разговаривал с леди Вичвуд! Она призналась, что это вы помогли ей стать леди: выбрали нужные туалеты, привели в порядок волосы, учили ее не только говорить, но и двигаться как положено!
— Ты забыл, что леди Вичвуд леди от рождения! — презрительно фыркнул Эмиль. — Настоящая, без подделки! И я ни за что не поверю, что наука способна... скажем, сделать шелковый ридикюль из холщовой торбы! Кроме того, я не устану повторять, что убогие, не способные овладеть правильной речью, заслуживают немедленной казни, ибо просто не в состоянии усвоить правильный образ жизни! — Джентльмен разгорячился так, что тряс пальцем у самого носа опешившего брата. — Это не более чем отбросы общества!
— Вот видите? Видите? — петушился Джереми. — Представляете, с каким снобом я живу? Слышали когда-нибудь что-либо подобное?
— Вы глубоко заблуждаетесь. — Эдвина не могла не прийти на помощь более рассудительному из братьев. — Правильной речи можно обучить любого! И не только человека — даже попугая.
— Но все же недостаточно хорошо!
— По крайней мере достаточно внятно!
— Вот видишь, она может, может! — просиял Джереми. — Она с этим справится!
Наступил волнительный момент: брат-сноб размышлял какое-то время, после чего снисходительно улыбнулся:
— Позвольте мне угостить вас чаем? И вас тоже, мистер Тремор, — добавил он с брезгливой гримасой. — Тут мне кое-что пришло в голову. Я знаю, как взять реванш за проигранное сегодня пари — и даже кое-что сверх того!
Охваченная любопытством. Эдвина опустилась на стул. Напротив восседало самое удивительное трио, которое ей когда-либо доводилось видеть. Два богатых прожигателя жизни, старавшихся развлечь себя совершенно немыслимыми пари. И грязный, растрепанный крысолов, закутанный в белую крахмальную скатерть.
Джереми дождался, пока официант примет у них заказ, и воскликнул:
— Эмиль, я уже понял, что у тебя на уме...
— Какой догадливый...
— Ты полагаешь, что этот человек рожден в нищете и умрет в нищете, что нищета у него в крови. Но я утверждаю, что она заключена не в его крови, а в его речи. И готов отказаться от своих слов, если проиграю пари, от которого ты все равно не дашь мне отвертеться! — Он перевел дыхание и пристально посмотрел на брата. — Ставлю сто фунтов на то, что она, — Ламонт ткнул пальцем в Эдвину, — превратит его, — он ткнул пальцем в мистера Тремора, — в настоящего джентльмена простыми уроками правильной речи и приличных манер!
Это уж слишком!
— Нет-нет, — возмутилась Эдвина. — Поверьте, мне очень лестно, что вы так уверены в моих способностях, но столь грандиозные планы...
— Сколько времени у вас на это уйдет?
— Не знаю... — растерялась она. — Во всяком случае, гораздо больше двух недель! Кроме того, это потребует немалых расходов...
— А что, если мы компенсируем ваши расходы? — И Ламонт с ехидной ухмылкой добавил, покосившись на брата: — Конечно, за счет проигравшего!
— Не знаю... — Эдвина окончательно смутилась. Она посмотрела на мистера Тремора. Тот слушал очень внимательно и держался настороже.
Поистине великолепный объект для лингвиста! Его речевой аппарат безупречен и способен выдавать правильные и четкие звуки. Он любит необычные слова. Отлично подражает чужим интонациям. Более того — он совершенно не стесняется говорить неправильно, а значит, легко перейдет и на правильную речь!
Эмиль Ламонт долго думал, барабаня по столу длинными холеными пальцами, и наконец заявил:
— А как мы узнаем, кто выиграл пари?
— Если он станет джентльменом, пари выиграю я!
— Да, но кто будет решать, стал он джентльменом или нет? Ты? Или она? Нет, так не пойдет! Ты просто отмоешь его, нарядишь в шикарный костюм и скажешь, что это джентльмен!
— Ты что же, предлагаешь в судьи себя? Нет, это тоже не пройдет!
Эмиль Ламонт пожал плечами с таким видом, будто его брат уже успел проиграть пари — раз он даже не в состоянии найти способ определить победителя.
— Нам следует найти третью сторону, независимого судью! — не сдавался Джереми.
— Но кого? Одного из твоих друзей? — Ну не из твоих же!
— Мои судили бы более объективно, но не в этом дело. Мы не сможем найти победителя. Впрочем, ты все равно бы проиграл? — Эмиль снова пожал плечами, очевидно, утратив интерес к несостоявшемуся спору.
Пари так и не заключили.
— Постой... — вдруг встрепенулся Эмиль. — У меня идея! — Судя по его лукавому прищуру, Эдвина догадалась, что идея довольно скандальная. — Ежегодный званый бал у герцога Арлеса! — провозгласил Ламонт. — Он состоится через шесть недель. И если ты сумеешь выдать его там, скажем, за... виконта... — Эмиль довольно хохотнул и продолжил: — Да, за виконта! Если приведешь его на бал и все примут его за настоящего лорда, ты выиграл! — И Ламонт дал волю душившему его смеху.
Эдвина едва не хихикнула в ответ. У нее слегка закружилась голова. Ведь герцог Арлес — ее кузен, хотя они давно не поддерживают отношений. Двенадцать лет назад Арлес унаследовал титул и состояние отца Эдвины и оставил ее без гроша за душой.
Кузен лопнет от злости, если узнает, что к нему на бал пробрался какой-то самозванец!
Она рассеянно уставилась на свою чашку. Да, это будет неприятный сюрприз. Ну и поделом старому козлу! Глядишь, его еще и удар хватит!
Эта мысль принесла ей странное удовлетворение. Прежде она всегда ждала этого бала с нетерпением. Ведь туда приводили своих дочерей великосветские матроны, уверенные, что благополучию их чад ничто не грозит под зорким оком герцога и его друзей. Но ввести туда самозванца... Глупая шутка, конечно, но она может оказаться опасной, если все раскроется. Эдвина зарабатывала себе на жизнь лишь благодаря тому, что считалась в какой-то степени членом высшего общества. И что немаловажно — никогда не противопоставляла себя остальным.
Но если бы ей удалось одурачить герцога, это служило бы ей утешением на всю оставшуюся жизнь! Да...
Нет, ни в коем случае! Слишком рискованно! И все же заманчивая идея все сильнее овладевала ее воображением. Даже на сердце становилось теплее при одной лишь мысли о том, что старину Милфорда Ксавье Боллаша, пятого герцога Арлеса, обвела вокруг пальца та самая никчемная кузина, от которой он давно отрекся!
