двумя из них... но один точно жив и очень волнуется о своей младшей сестричке.
Мия ахнула, рука невольно сжала руку Генри. Девушка замотала головой.
– Этого не может быть... Я... я.... видела списки, они все...
Генри распахнул полу мундира. Сбоку, у окантовки, подкладка была пришита по новой. Она надёжно скрывала то, что вёз он с собой. Рядом с одной важной бумагой находился менее весомый, но не менее значимый конверт. Нащупав его, Генри вытащил бежевую подпорченную водой бумагу и сунул её в руку Мие.
- Вот, я надеюсь, что это всё ещё читаемо.
Та будто онемела, взирая на плотный конверт в своих пальцах.
Выстрелы, внезапно прогремевшие на западе, в наступившей тишине показались молодым людям особенно громкими. Оба вздрогнули и посмотрели друг на друга.
– Пора, – твёрдо сказал Генри, разворачивая коня и ведя его к лесу. – Выбирайся из штата, поезжай в Техас, городок Миракл, спроси Каролину Кинг, её там все знают, она приютит тебя. Это моя сестра, – терпеливо объяснял он. – Ты запомнила? Техас, Миракл, Каролина Кинг. Повтори.
– Да, – выдохнула Мия, чувствуя, как слёзы наворачиваются ей на глаза, и послушно повторила за Генри, тот удовлетворённо кивнул.
Он занёс руку, чтобы послать коня через лес, но Мия оборвала его.
– Стой! Как звали мужчину, который передал тебе это письмо, – она прижимала руку с зажатым в ней конвертом и скрученными поводьями к груди.
– Питер...Питер Уилсон. А теперь езжай, и чем быстрее, тем лучше.
– Господи, спасибо, – выдохнула Мия, облегчённо закрывая глаза. По щеке скатилось несколько слезинок, губы шептали благодарности. – Спасибо, – в следующую секунду её глаза широко распахнулись. – Мы ещё увидимся?
– Дай–то Бог...
Новые залпы, раздававшиеся за рекой, казались с каждой минутой всё ближе. Генри последний раз взглянул на Мию, а затем стеганул коня, наблюдая, как тот скрывается за деревьями.
Мия коротко оглянулась через плечо, силясь улыбнуться.
Генри улыбнулся ей в ответ одним уголком рта.
– Спокойного пути... Техас... Миракл... – словно уже для самого себя повторял он, даже тогда, когда она скрылась за деревьями.
Недолго он различал её светлое платье среди густого леса. Мия становилась всё дальше и дальше от него, а вскоре, превратившись в маленькую точку, и вовсе исчезла.
осень 1865 г.
День был жарким и душным, совсем нетипичным для поздней осени в Техасе, поэтому прохладный ранний вечер стал настоящим благословением. Плотный воздух, наконец–то, сменился свежим, слегка по южному сладковатым. Но это был другой аромат, не имеющий ничего схожего с запахами привычного для Мии с детства Юга. Более сухой, более простой.
По уже сложившейся традиции они расположились на веранде, наблюдая, как тёмно–оранжевое солнце медленно скрывается за линией горизонта. На низеньком столике стоял графин с холодным чаем и несколько стаканов. Фонарики, подвешенные к потолку зажигались каждый вечер, приманивая к себе доверчивых мотыльков. Ипомея, обвивающая столбики и свод веранды, дарила последние в этом сезоне пурпурные и лиловые цветы.
Вокруг дома простирались сотни акров заброшенной, больше никем не возделываемой земли. Покосившаяся изгородь пустого загона чернела вдалеке.
Их не угнетало это спокойствие и неторопливость. Они слишком устали от войны, от неопределённости, когда ты ложишься спать и не знаешь, что будет с тобой и твоей семьёй завтра.
– Завтра будет ветрено, – сказал Питер, удобнее устраиваясь в плетёном кресле.
Правую ногу он вытянул перед собой. Она всё ещё болела после того рокового ранения, благодаря которому он "закончил свою военную карьеру", на радость Мии. Надо сказать, ему повезло, он мог вообще лишиться ноги; а по словам самого Питера, приводивших Мию в настоящий ужас, смерть была предпочтительнее участи инвалида.
– С чего ты так решил? – Каролина, ходившая в дом за шалью, вернулась и уселась в кресло, стоящее рядом с Питером.
Тот взял её за руку, сжимая тонкие пальчики.
– Небо говорит само за себя, – улыбнулся он и запрокинул голову, вглядываясь в тёмные алые полосы облаков, разукрасившие это самое небо.
Каро проследила за его взглядом. Её большие, печальные фиалковые глаза широко распахнулись.
Мия с улыбкой посмотрела на соединённые ладони Каро и брата. Самая откровенная ласка, что они позволяли себе на людях. Такая простая, но бесконечно многозначительная.
Чувства между ними зародились постепенно, не сразу, но теперь не было никакого сомнения, что Каролина ответит на его очередное предложение руки и сердца согласием. Первое он сделал через час после знакомства, правда, в бреду от горячки. Мие, не без посторонней помощи, тогда удалось вытащить находящегося в тяжёлом состоянии брата из госпиталя, договориться, чтобы его эвакуировали из штата и доставили в Миракл, тихий, милый городок, которого почти не коснулась война.
Здесь её и Питера под своё крыло приняла сестра Генри, Каролина. Она же помогла ей выходить его.
После Питер несколько раз повторял своё предложение, но всегда натыкался на строгий отказ. Потеряв мужа и отца на войне, Каролина соблюдала глубокий траур, но после того, как пропал её брат, совсем сникла.
О Генри не было ничего слышно, вот уже как почти два года. Говорили, что он попал в плен после осады Виксберга, а потом будто растворился среди тысяч таких же пленённых безликих конфедератов.
Сколько бы они не пытались навести о нём справки, всё казалось тщетным.
– А больше оно ничего не говорит? – с нежной улыбкой спросила Каро.
Её густые, светлые волосы были собраны в простую причёску. Небольшого роста, миниатюрная, она казалась совсем хрупкой рядом с высоким, статным Питером.
Мия отвела взгляд, уткнувшись в книгу, стараясь сосредоточиться на сюжете. Последнюю страницу она за последние полчаса прочитала раз двадцать, но всё никак не могла уловить суть. Закрыв глаза, девушка покачала головой, ругая себя за рассеянность.
Сегодня она отчего–то целый день думала о Генри. Если честно, не было ни дня, когда бы она не думала о нём, но сегодня его образ почему–то особенно настойчиво не желал покидать её мыслей. Прошло больше двух лет, а она всё тосковала о нём, о том, что могло бы быть и чего уже, наверное, никогда не будет.
Внезапный вскрик Каро заставил Мию вскинуть голову и посмотреть, что же так привлекло внимание её будущей золовки. Вдалеке, у поворота с главной дороги, образовалось облако пыли. С каждой секундой маленькая точка становилась всё больше и больше, до тех пор, пока не превратилась во вполне явственно
