— Куда мы поставим елку в этом году, Рисса? Тоненький голосок слегка дрожал, и это оказалось последней каплей. Ларисса и не думала о том, что сможет провести Рождество с отцом. Не загадывала вперед. Не могла. Слишком много скорби и тоски ждало ее на этой дороге.
— Пока еще рано думать о елке. Сейчас только начало месяца. Но клянусь, у нас будет елка, пусть и в доме барона…
— Не желаю никаких баронов! Хочу нарядить ее игрушками, которые мы сделали сами. Ты ведь приезда их сюда, верно?
Не привезла. Украшения хранились на чердаке и исчезли вместе с другой мебелью, которую приказал доставить на склады лорд Эверетт.
— Придет время, и они будут здесь, — с трудом выдавила Ларисса. Слабое утешение! — Так что не волнуйся, твое дело поправляться и ни о чем не думать. Иначе не сможешь нарядить елку.
Нужно поскорее выбраться отсюда. И без того по щекам струятся слезы. Мальчик не должен видеть сестру плачущей. Печальное Рождество ждет их в этом году.
Ларисса боялась, ужасно боялась, что придется встречать праздники без отца…
Соленый туман застилал глаза. Почти ничего не видя, Ларисса брела по коридору. Сумеет ли она найти свою спальню?
Пришлось стучать в каждую дверь, попадавшуюся на пути, но никто не отвечал. Тогда она стала заглядывать в комнаты и наконец увидела свои сундуки, громоздившиеся у кровати в какой-то спальне. Почему ее не поместили рядом с братом?
И неужели комната Томаса показалась ей огромной? Эта была еще больше, еще роскошнее. Двери вели в гардеробную, а оттуда — в большую ванную. К своему изумлению, Ларисса убедилась, что находится в спальне хозяйки дома, потому что из нее можно было пройти в покои барона. Господи Боже, почему? Зачем?! Неужели в таком огромном доме недостаточно комнат для гостей? Но она с минуту назад прошла мимо полудюжины пустых помещений!
Должно быть, произошла какая-то ошибка, и она немедленно отправится на поиски экономки, вот только осушит слезы.
Девушка поспешно опустилась на край кровати и дала волю так долго копившимся чувствам. Как ни странно, но некоторые были для нее новы и сумели полностью завладеть ее помыслами.
Она нарочно позволила Томасу отвлечь ее и именно поэтому поспешила в его комнату после обеда. Но сейчас наедине с собой снова предалась мучительным раздумьям о сегодняшней беседе с бароном. Непонятно, что он за человек, но при одном взгляде на него Лариссу охватывало смятение. Еще бы, он так красив, что дух захватывает. Нет, не только поэтому. Не только…
Высокий, широкоплечий, Винсент Эверетт был из тех атлетически сложенных людей, которые кажутся неуклюжими в модной одежде, если, разумеется, не могут позволить себе собственного дорогого портного. Очевидно, таковой у барона имелся, поскольку сюртук сидел на нем безупречно, вот только лосины слишком обтягивали мускулистые ноги. Прошлой ночью она не успела ничего разглядеть под темным широким карриком. Но теперь…
Ларисса видела перед собой черные как смоль волосы, угловатое лицо, твердый подбородок, прямой нос… истинная гармония черт, каприз природы, создавшей столь привлекательную внешность.
Но это еще не все. Душу ей растревожили золотистые глаза, которые говорили о многом. К сожалению, то, что они выражали, вряд ли можно было назвать пристойным или приличным. Совсем, совсем наоборот. Он словно раздевал ее этими самыми глазами. Обычная игра света, ничего больше. Разумеется, барон не имел в виду ничего дурного. Он, вероятно, и не подозревал о том впечатлении, которое производил его взгляд. Наверное, у нее попросту разыгрались нервы и воображение взяло верх над рассудком.
То, что для него было обычной деловой сделкой, еще одной утомительной финансовой операцией, для нее явилось величайшим потрясением. Потерять дом, привычные вещи, сознание собственной безопасности… какой ужас! Неудивительно, что она с самого начала не испытывала к нему ничего, кроме неприязни. И это непреодолимое чувство, очевидно, повлияло на их последующие отношения, заставляя видеть все в искаженном свете. Наверное, она и в самом деле преувеличивает меру его испорченности. Кто знает, а вдруг им руководят исключительно благородные мотивы?
За обедом она едва притронулась к еде. Барон продолжал пялиться на нее, ничего не замечая. Грубо. Дерзко. Бесцеремонно. Но поскольку так продолжалось почти все время, что они пробыли вместе, скорее всего он делал это ненамеренно. Не хотел вывести ее из себя, лишить самообладания, расстроить. Наверное, это просто дурная привычка, а может, давно выработанная тактика ведения деловых переговоров, которой он теперь неосознанно пользуется в обычной жизни. Ларисса однажды видела, как какой-то торговец точно так же глазел на отца во время заключения сделки, вероятно, пытаясь сбить цены, прежде чем будет достигнуто устное соглашение., Впрочем, на отца все это нисколько не подействовало, но наблюдать за обеими сторонами было очень забавно.
Она так погрузилась в свои невеселые мысли, что не сразу услышала стук. Вернувшись к действительности, девушка тяжело вздохнула и пошла открывать. Перед ней стоял Винсент. А она так надеялась как можно реже видеться с ним! Однако он не постеснялся прийти и находился так близко, что она ощущала его мускусный запах, чувствовала исходящий от него жар… или это просто щеки горят от стыда?
Она непременно отступила бы, бросилась в другой конец комнаты, если бы не боялась выдать свое волнение. Крошечное пространство между ними было почти несуществующим, тем более что он опять делал это. Смотрел на нее. И эти пылающие янтарные глаза! С нее словно спадает одежда, предмет за предметом, оставляя ее обнаженной.
— Ваши драгоценности.
Интересно, он только сейчас сказал это или уже успел несколько раз повторить? Во всяком случае, она не удивилась бы, если бы он произнес целую речь.
— Простите?
— Я опасался, что вы забудете. И судя по всему, он был прав. У нее совершенно вылетел из головы их недавний разговор за столом.
— Не хочу становиться виновником ваших очередных неприятностей, если все ваши украшения вдруг исчезнут. И без того вы из-за меня лишились дома.
— Ах да, новые служанки, еще не доказавшие свою надежность, — вспомнила она. — Минутку.
Пользуясь возможностью отодвинуться от него, она подбежала к трем огромным сундукам, громоздившимся у кровати. В верхнем никакой шкатулки не оказалось, но, к сожалению, он был самым тяжелым, поскольку в нем находились книги. И все бы ничего, будь у нее время разобрать вещи. Но нельзя же испытывать терпение барона! Придется как-то снять сундук, чтобы добраться до тех, что пониже. Но разве ей поднять такую тяжесть? Правда, можно стащить его волоком.
