— Он когда-нибудь хоть что-нибудь говорил? — допытывалась Джеки у Чарли, когда они были одни в постели. Временами все-таки ей приходило в голову, что нужно заглянуть под кровать и убедиться, что там нет Пита.
А Чарли только хохотал.
— Ты недооцениваешь Пита. Говорить ему не хочется, но он все замечает и все слышит. К тому же он талантливый механик.
— Во мне он вызывает нервную дрожь, — призналась Джеки.
Тут Чарли снова захохотал, повалил ее на кровать и набросился с поцелуями. После этого они редко поминали Пита: он был чем-то постоянным — почти как самолеты.
С годами она стала понимать, что за клад этот Пит. К тому же, когда этот маленький щуплый человек увидел, что Джеки тоже предана Чарли, не крутит гут с другими мужчинами и не делает Чарли небо с овчинку, он и о ней стал заботиться тоже. Пит устроил так, что ее самолеты были всегда в порядке, а все, что касается механической части, работало, как часы.
С годами Джеки привыкла к нему и даже с ним разговаривала: его молчаливое присутствие было очень уютным. Когда она рассказывала, он ничего не советовал и даже никак не комментировал — он просто слушал ее, давая ей возможность самой рассортировать свои дела и в них разобраться.
Естественно, что после смерти Чарли, Пит остался рядом, но когда Джеки решилась вернуться в Чендлер, она просто не представляла, что там будет делать он. Она рассказала ему о своих планах и готова была предложить ему пойти работать с одним из тысячи друзей Чарли — мужчин. Пит выслушал ее, и его обветренное старое лицо ничего не выразило, потом спросил: «Когда мы двинемся?» По этим нескольким словам Джеки поняла — его преданность Чарли перешла на нее, и она знала — это дорогого стоит. Чарли повторял, что Пит — сноб: он может работать только с лучшими. Никакие деньги не могли бы заставить Пита работать на того, кого он лучшим не признавал. Когда Пит сказал, что уезжает с ней, Джеки поняла, что он одобрил ее таланты и ее решение. От избытка чувств она поцеловала морщинистую колючую щеку и с удовольствием заметила его смущение.
Она прилетела в Чендлер, а Пит пригнал ее машину, наполнив трейлер всем необходимым для их жизни, то есть — инструментами и деталями моторов. Мебели и одежды, достойных упоминания, не было ни у нее, ни у Пита.
Она не представляла, что ее ждет в обновленном городе Этернити. Она была готова увидеть жалкий домишко на семи ветрах — именно в таких они обычно жили с Чарли в трудную минуту жизни, но го, что она нашла, было прекрасно. Мистер Монтгомери обновил городскую гостиницу, и это было — надо прямо сказать — мило.
Коридор был свежеоклеен обоями кремового цвета с узорами из красных роз. Все деревянные детали обстановки были дубовые, их недавно отлакировали. В Этернити из Чендлера протянули новую линию телефонных проводов, так что у нее был телефон. Прекрасная ванная комната была оборудована на первом этаже и отделана розовым мрамором. Все сверкало чистотой, все приветствовало Джеки.
Городские платные конюшни были превращены во вместительный ангар с высокими дверями, так что они могли работать над самолетами и в плохую погоду. Дом приходского священника (вот бы похохотал над этим Чарли) был к тому же переделан для Пита. Магазин кузнечных изделий был превращен в склад машин с наборами инструментов; таких новых и совершенных, что Пит почти прослезился.
В стороне мистер Монтгомери построил для Джеки лучшую взлетно-посадочную полосу, которую она когда-либо видела — за расходами не постояли. А на полях за городом стояли три разбитых самолета, которые можно было потрошить на запасные части.
Такого теплого приема, как в этом городке, Джеки не получала нигде за всю жизнь. Она была и близко к Чендлеру, чтобы не чувствовать себя в изоляции, но и достаточно далеко, чтобы быть свободной. Ей казалось — она вернулась домой.
Идя к мистеру Монтгомери торговаться о своем жаловании за фрахт, она готовилась к битве. И почти слышала, что Чарли говорит ей: «Бей его, детка! Не позволяй ему обмануть себя. Назначай самую высокую плату, которую ты бы хотела, и отсюда начинай торговаться». Как только она увидела мистера Монтгомери, которого знала всю жизнь, у нее вспотели ладони.
Ей так нравился этот прелестный призрачный городок, что она думала — это ей следовало бы платить за то, что он позволил ей жить здесь. Через тридцать минут она уходила в изумлении. Мистер Монтгомери предложил ей в три раза больше того, что она хотела просить, и дал ей еще бонус для подписания двухгодичного контракта. Теперь она сможет купить мебель: наконец-то может купить вещи, которые будут ее собственные!
Сейчас, спустя год, она сервировала чай в гостиной своего хорошенького домика.
— Что, в самом деле, с тобой происходит? — спрашивала Терри Пелмен у своей подруги, когда Джеки вошла в гостиную, внося на подносе приборы к чаю. Весь последний год каждый заработанный цент она тратила на то, чтобы сделать свой дом еще прекраснее: богато обитые стулья и глубокая кушетка мшисто-зеленого цвета и розовый, ручной работы, мохнатый коврик, письменный стол красного дерева и всюду антиквариат.
— Со мной — ничего, — ответила Джеки, ставя поднос с красивыми чашками и заварным чайником на столик напротив кушетки. Ни единая душа, знавшая Джеки раньше, не подозревала, как она изголодалась по красивым вещам. С Чарли она всегда жила без запасов — от выплаты до выплаты: он считал, что собственность принижает личность.
— Мне ты врать не можешь, Жаклин О'Нейл. Меня не обманешь. Я знаю тебя всю жизнь, и что-то произошло — это точно.
Улыбаясь, Джеки села в кресло, обитое набивным хлопком с рисунком из цветов и листьев папоротника. Она посмотрела на приятельницу, наливая ей чай. Они были одного возраста — обеим по тридцать восемь, но, глядя на них, никто бы этого не заподозрил. После выпуска из высшей школы Джеки упорхнула, чтобы провести жизнь в разных уголках земного шара, а Терри вышла замуж за своего школьного поклонника на следующий день после выпуска. За эти годы она родила троих детей, теперь детки превратились в огромных парней девятнадцати, восемнадцати и семнадцати лет.
После каждых родов Терри прибавляла в весе и уже не смогла от него избавиться. Где-то в начале этой длинной дороги она решила, что уже состарилась. Когда Джеки ворчала, что она собой не занимается, Терри говорила: «Детей и Ралфа заботит только то, что я ставлю на стол, а не то, как я в это время одета. Они не заметят, даже если я буду выглядеть, как Харлоу».
— Ну, давай, рассказывай, — настаивала Терри, расширив глаза, — ты встретила мужчину — вот что! Мы, женщины, такие дурочки. Даже замужество не спасает от влюбчивости, а раз так — тут ничего не поделаешь. Ну, какой он? Где же ты его встретила?
