— Значит, я мчался к тебе сюда через весь двор, чтобы услышать, как ты говоришь мне об этом? — насмешливо осведомился Саймон. — В следующий раз побегай-ка за мной сам — уверен, у тебя дух захватит от такой скачки.
Доминик расхохотался, но смех его быстро угас, и вокруг рта снова залегли угрюмые складки. Он слишком хорошо знал своего брата, чтобы рассчитывать на его недогадливость.
— Так что случилось? — спросил Саймон, изучая выражение лица Доминика. — Дурные вести из Блэкторна? Что-то неладно в твоих владениях?
— Нет, в Блэкторне все идет своим чередом. Сундуки с приданым леди Арианы стоят нетронутыми в сокровищнице, и Томас Сильный их охраняет.
— Тогда почему ты мрачнее тучи? Что, Свен узнал о набегах саксов или скандинавов на близлежащие земли?
— Нет, в округе все спокойно.
— А где Мэг? Неужели этот колдун Эрик приворожил ее и она упорхнула из твоих объятий?
На сей раз Доминик рассмеялся от души.
— Эрик — прекраснейший из рыцарей, — ответил он. — Но моя колдунья никуда не улетит от меня, а я — от нее.
Саймон улыбнулся. Он хорошо знал, что это истинная правда: верность леди Маргарет Доминику могла поспорить с преданностью Саймона своему брату и господину.
— Я рад, что ты принял Мэг в свое сердце, как сестру, — сказал Доминик. — Присаживайся, брат, и раздели со мной трапезу.
Саймон мельком взглянул на тонконогий стул напротив Доминика и придвинул к себе стоявшую у стены скамью. Опустившись на нее, он привычным жестом поправил меч у левого бедра. Неосознанная грация этого движения говорила о хорошем владении боевым оружием.
— Да, я принял Мэг в свое сердце, — произнес Саймон, потянувшись за кувшином с элем.
— Это странно. Ведь ты никогда не любил колдуний — ни добрых, ни злых.
Саймон не спеша налил в чашу эля, поднял ее, молча кивнув Доминику, и осушил до дна. Поставив чашу обратно на стол, он взглянул на брата глазами, ясными, как весенний день, и черными, как полночное небо.
— Мэг рисковала ради тебя жизнью, — спокойно сказал он. — Да будь она родной сестрой хоть самого Сатаны, я и тогда любил бы ее за то, что она спасла тебе жизнь.
— Саймон, прозванный Верным, — задумчиво промолвил Доминик. — Есть ли на свете что-либо, чего ты не сможешь для меня сделать?
— Когда речь идет о тебе, для меня нет ничего невозможного.
Решимость в голосе Саймона, казалось, не убедила Доминика. Нахмурившись, он придвинул к себе кубок, налил в него эля, осушил и наполнил вновь.
— Ты всегда был верен мне — и до Крестового похода, и в жарких схватках с неверными, — добавил он, помолчав. — Но я говорю о другом.
— Ты говоришь об узах братства.
— Нет, — возразил Доминик, протягивая Саймону чашу с элем. — Это больше, чем кровное родство. И вместе с тем меньше.
Глубокое волнение в его голосе заставило Саймона удивленно поднять голову. Так и не пригубив эля, он внимательно посмотрел на брата.
И встретил пристальный взгляд немигающих серых глаз, блеск которых был сродни волчьим.
— Это то, что заставляет тебя винить себя за мучения, которым я подвергся в плену у султана, — произнес Доминик.
— Да, я виноват перед тобой, — жестко сказал Саймон и осушил кубок.
— Нет! — убежденно возразил Доминик. — Это из-за меня мои люди попали в засаду.
— Не из-за тебя, а из-за женского вероломства, — спокойно ответил Саймон, с глухим стуком опуская чашу на стол. — Эта шлюха Мари околдовала Роберта, а потом наставляла ему рога с каждым встречным и поперечным.
— Она не первая и не последняя из жен, которая так поступает, — усмехнулся Доминик. — Но все равно я не имел никакого права оставлять христианку на милость сарацин, хотя она и жила среди них с раннего детства — ведь ее похитили еще ребенком.
— Да тебе бы этого просто не позволили твои рыцари, — насмешливо добавил Саймон. — Ее гаремные штучки их прямо приворожили.
Доминик слабо улыбнулся.
— Это верно. Мари хорошо знает свое дело. Мне нужны такие продажные девки для развлечения моих норманнских воинов — нечего им бегать за саксонскими девицами и чинить тем самым еще большие раздоры в моих владениях.
Доминик откинулся на спинку тяжелого дубового кресла и остановил на Саймоне проницательный взгляд серо-стальных глаз.
— Было время, мне казалось, что Мари и тебя околдовала, — наконец произнес он.
— Так оно и было. Но это длилось недолго.
Доминик постарался скрыть удивление: ему всегда хотелось знать, как далеко Саймон дал завлечь себя опытной Мари.
— Она и на тебе пыталась испробовать свои чары, — заметил Саймон.
Доминик молча кивнул в ответ.
— Но ты раньше раскусил ее расчетливую игру, — продолжал его брат.
— Просто я старше тебя четырьмя годами. Мари была у меня далеко не первая.
— Можно подумать, она у меня была первой, — насмешливо хмыкнул Саймон.
— У тех, других, было меньше опыта, чем у тебя. А Мари… — Доминик слегка пожал плечами. — Мари обучили в серале всяким ухищрениям, чтобы ублажать развращенного деспота.
— Да будь ее наставницей хоть сама чертова Лилит — ее ужимки больше не разжигают во мне пожара.
— Это правда, — согласился Доминик. — Я наблюдал, как она расставляла тебе ловушки во время нашего возвращения из Иерусалима. Ты был любезен с ней, но не более того. Казалось, ты скорее коснешься ядовитой змеи, чем ее тела. Почему? Ответь мне.
Саймон изменился в лице.
— Милорд, вы послали за мной, чтобы побеседовать о блудницах?
Доминик понял, что ему больше ничего не удастся вытянуть из брата о его связи с Мари.
— Нет, я позвал тебя не за этим, — спокойно ответил он. — Просто хотел поговорить о твоей свадьбе с глазу на глаз.
— Что, леди Ариана мне отказала? — вырвалось у Саймона.
Черные брови Доминика взлетели вверх, но голос прозвучал ровно:
— Нет.
Саймон с облегчением перевел дух.
— Приятно слышать.
— В самом деле? Но мне думается, леди Ариана не в восторге от предстоящей свадьбы.
— Блэкторну не выстоять в войне, которая может вспыхнуть из-за того, что безродный саксонский вояка не пожелал взять за себя знатную норманнскую наследницу, — веско произнес Саймон. — И прежде чем зайдет луна, леди Ариана станет моей женой — это решено.
— Я бы на твоем месте не спешил заключать столь прохладный союз, — хмуро промолвил Доминик.
На лице Саймона отразилось легкое изумление. С проворством и ловкостью, которые не раз приводили в замешательство его противников, он выхватил кинжал из-за пояса, небрежным движением подцепил с блюда кусок холодной оленины и вонзил в мясо крепкие белые зубы.
Затем острие кинжала вновь блеснуло с быстротой змеиного жала, и Саймон перебросил Доминику другой кусок оленины, который тот ловко поймал.
