– Я даже не думала, что такая метель, – удивленно прошептала она.
Ледяной воздух обжег ей глаза и уши. Она стала осторожно спускаться со ступеней, покрытых льдом.
– Я покидаю Филадельфию в такую ужасную погоду, соответствующую моему настроению, – подумала Джулиана.
Когда карета подъехала к ступенькам веранды, она откинула все мрачные мысли. Лошади отворачивали головы от ветра. Худощавый мужчина, лет шестидесяти, спустился вниз со своего незащищенного от ветра места. Он коротко ей кивнул, распахнул дверцы кареты, кое-как втолкнул туда багаж; затем, поддерживая за локоть, помог ей войти внутрь.
– Кажется, поездка будет не совсем удачной, – раздраженно пожаловался он, прежде чем захлопнуть дверцы.
Как только возница взобрался на свое место и щелкнул длинным кнутом, тяжелая карета заскрипела. Джулиану отбросило назад, она больно ударилась о спинку сидения. Карета тронулась в путь. Она была единственным пассажиром и очень этому обрадовалась. Ей было бы тяжело с кем-то разговаривать просто так, ни о чем. Ее внутреннее состояние совсем к этому не располагало. Она отрешенным взглядом смотрела перед собой. Мысль о предстоящей встрече не шла у нее из головы.
– А что если Айва не захочет принять ее? Что ей тогда делать? На что жить? У нее нет опыта никакой работы. Или она, действительно, будет вынуждена возвратиться к тетушке? Туда, откуда уезжала.
Едва сдерживая слезы, она закусила губу. Но если невестка разрешит ей остаться, как сможет Джулиана выносить присутствие рядом такой женщины? Жена Джона сделает снова ее жизнь невыносимой. Она уверена в этом.
Наконец Джулиана устала от всех мыслей, подобрала под себя ноги и стала устраиваться удобнее. Если она вздремнет, время пройдет быстрее. Карета визжала и подпрыгивала на ухабах, и, промучившись полчаса, она оставила мысль о спокойном сне. Потерев пальцами замерзшее стекло, Джулиана попыталась рассмотреть дорогу. Город был уже позади. Они ехали через лес, а снежная метель превратилась в настоящий буран.
Белые, замерзшие крупинки снега безжалостно сыпались с темно-серого неба, яростно хлестая по окнам.
Джулиана со вздохом откинулась назад.
– Бедняга, – сочувственно подумала она о вознице.
Она едва различала его крики на лошадей между порывами ветра.
– Как он видит дорогу? Вдобавок он, наверное, замерз.
Не успела она подумать, как экипаж резко остановился. От внезапного толчка она чуть не упала с сидения. Джулиана попыталась выпрямиться. Дверь распахнулась, и она увидела возницу. Обмотанный вокруг головы шарф и плечи были в инее. Он сдвинул с губ шарф и мрачно посмотрел на нее.
– Не знаю, мисс, как я смогу ехать дальше. Мы уже на полпути к Трентону, но даю голову на отсечение, не знаю, как мы туда доберемся.
Он помолчал, шмыгнул носом, затем вытер его рукавицей.
– По правде говоря, надо повернуть назад. Иначе попадем в большую беду. Не знаю, как поступить. Что вы скажете?
Джулиана смотрела на него. Он с нетерпением ждал ответа. Она не могла поверить, что впервые в жизни ее спросили, как поступить.
– Я… я не знаю… как быть. Боюсь ошибиться, – заикалась она. – Примите решение сами. Ведь вы и раньше ездили здесь.
– Это ни о чем не говорит, – пробурчал старик и задумчиво покачал головой. – Я никогда не попадал в такой буран. – Он снова шмыгнул носом, потер глаза и сказал, что, наверное, надо ехать вперед. – Я не знаю, что впереди, но точно знаю, что сзади.
Возница полез на свое место и тряхнул поводьями. Экипаж заскрипел. Усталые лошади продолжили путь, а Джулиана снова откинулась на спинку сидения и облегченно вздохнула. Ей не хотелось возвращаться в ненавистную Филадельфию.
Следующие два часа лошади еле тащились вперед. Едва различимый диск солнца все больше клонился на запад, а буран не ослабевал. Джулиана изрядно проголодалась. Она утешала себя мыслью, что Джон и Айва еще не успеют пообедать до того, как экипаж прибудет в Трентон. Если она пропустит обед, ей вряд ли что останется.
Она с тоской вспомнила о куске яблочного пирога, оставленного ею утром в спальне. Вдруг от резкого удара карета остановилась, и испуганно заржали лошади.
В голосе закричавшего на перепуганных лошадей старика она услышала ужас.
Дрожа всем телом, Джулиана осторожно приоткрыла дверь со своей стороны. Порыв ветра, обдавший ее, вырвал дверцу из рук и с силой снова хлопнул. От испуга она застыла на месте, когда увидела, что одним краем карета висит над глубоким ущельем. Колесо бешено крутилось в воздухе.
Кровь стучала в висках. Джулиана решила одно: ей как-то нужно выбраться. В любой момент они могли полететь в разверзшуюся пропасть. Едва дыша, она медленно и осторожно стала передвигаться на другую сторону кареты. Ее пальцы нащупали ручку дверцы. Попытка открыть ее была безрезультатной. На лице появилась испарина; ее охватила паника. Она была заперта и в любую секунду может сорваться в ущелье. В отчаянии Джулиана стала пытаться снова открыть дверь, удерживая крик, рвущийся из груди.
Внезапно дверца распахнулась. Она облегченно перевела дыхание. Из-за охватившего ее страха она ворочала ручку в другую сторону. Джулиана собрала все силы, открывая тяжелую дверцу кареты навстречу неистовому ветру. Наконец ей удалось это сделать. Раскачиваясь на ступеньке, она соображала, куда выпрыгнуть в этой густой снежной пелене, поглотившей все вокруг.
У нее оставалось мало времени для размышлений, карета начала медленно съезжать вниз. Джулиана крепко зажмурилась и прыгнула. Едва она оттолкнулась от подножки, вся громадина опрокинулась вниз. Она знала, что если ей повезет остаться в живых, она уже никогда не сможет забыть это жуткое ржанье лошадей и крики возницы, падавшего в ущелье.
– Помолюсь за него, – подсознательно пронеслось у нее в мозгу. – Сейчас нужно отсюда выбираться.
При помощи обледеневшей сосновой ветки она кое-как встала на ноги. Казалось, все вокруг нее пляшет. Постояв несколько минут, пока не прошло головокружение, она стала прокладывать себе путь в наступающих сумерках. Никаких признаков дороги не было.
– Ничего удивительного, что возница ехал куда придется, – прошептала она, соображая, что делать дальше.
Джулиана решила взобраться выше и осмотреться. Все напрасно: кроме деревьев и сугробов ничего не было видно.
– Должно быть, я иду не туда, – молча сказала она себе и свернула вправо. Через несколько шагов она споткнулась, едва не просмотрев узкую тропку, еле различимую среди снега.
– Слава богу, – выговорила она, переводя дыхание. – Тропинка всегда куда-нибудь выведет.
Она пошла по узкой извивающейся среди деревьев дорожке, молитвенно приговаривая:
