Габриель тряхнул головой. Попробуй-ка объясни кому-нибудь, что ты живешь между двух огней: между женщиной, от которой не знаешь, как избавиться, и женщиной, от которой тебя отделяет пропасть, и не видно ни одного моста, ни одной жердочки, по которой эту пропасть можно перейти.
– Проклятие! – прорычал он в беспросветную, бесконечную пустоту, окружавшую его. – Лучше иметь дело с дюжиной английских солдат, чем с одной разъяренной женщиной!
Покинув палубу, Габриель спустился в кают-компанию, где спал последние две ночи, не пытаясь и заикнуться о правах на свою собственную постель в капитанской каюте, на которой спала Шайна. Габриель укутался турецким ковриком, купленным у португальского купца, и попытался заснуть. Было неуютно и холодно, но не беда – ведь завтра он будет дома!
Шайна презрительно оттолкнула руки Габриеля, когда тот попытался помочь ей сойти по трапу на берег. Он шел рядом с девушкой вдоль длинной темной громады дока, протянувшегося по берегу гавани. Шайна ступала нетвердо, слегка покачиваясь, заново привыкая после шаткой палубы к твердой земле под ногами. Идти ей было непросто, но ледяной взгляд ее глаз отметал даже намек на помощь со стороны спутника.
– Где мы находимся? – холодно спросила она, когда они миновали док.
– Дома, – коротко ответил он, идя вслед за Шайной по узенькой – двум лошадям не разъехаться! – каменистой дорожке.
– Это вы – дома, а не я, – огрызнулась Шайна. – Еще раз спрашиваю: где мы? Скажите, по крайней мере, это хотя бы Америка?
– Хотя бы, – неохотно подтвердил он и не добавил больше ни слова.
Шайна села в поджидавший их экипаж, и Габриель забрался в него следом. Доки и гавань вскоре скрылись за спиной, и дорога запетляла по бескрайнему полю, заросшему кое-где кустарником. Луна выглянула в просвет между низкими облаками, и в ее призрачном свете Шайна увидела вдали очертания большого дома.
Ночью все дороги кажутся длиннее – так и дом оказался ближе, чем ожидала Шайна. Он был мрачным, темным, необитаемым. Но при этом Шайна догадалась по очертаниям, что дом велик. Он был похож на те огромные здания, в которых жили лондонские знакомые семьи Клермонтов и в которых Шайна так часто бывала со своими бедными покойными родителями.
– Ваш? – спросила она, еще раз окидывая взглядом стоящий на невысоком холме дом.
– Мой, – просто ответил Габриель.
– Для вашей невесты? – Шайна спохватилась, что сболтнула лишнее, но было поздно: она проговорилась, и слов, вылетевших на ветер, уже не вернуть. Она испугалась его гнева, но Габриель лишь улыбнулся в ответ:
– Я так и знал, что вы прочитали то письмо.
Габриель улыбнулся, но мысли его в это время бешено крутились: он вспоминал, не упоминала ли его невеста в том письме его настоящее имя. Очень не хотелось бы, чтобы «мисс Меган Гордон» оказалась посвященной в тайну, которую Габриель скрывал под маской пирата. Наконец он вспомнил, что на письме есть только его инициалы, и облегченно вздохнул.
– Да, вы правы. Этот дом должен был быть закончен ко дню моей свадьбы.
– Должен был? – повторила она. – Вы полагаете, что он не будет закончен?
– Материалы и рабочих непросто заполучить сюда из Англии. Это занимает уйму времени.
– Хм-м, – протянула Шайна без особого сочувствия. – Конечно, ведь не так уж часто корабли, которые вы грабите, везут гвозди, доски или черепицу.
Габриель поймал ее насмешливый взгляд. Ничего не сказав, он хлестнул вожжами лошадь и погнал сквозь редкий лесок к недостроенному дому.
Когда коляска подъехала ближе, Шайна сумела лучше рассмотреть дом. Это было внушительное каменное здание с необычно большими печными трубами на каждом углу крыши. Но экипаж двинулся дальше и, миновав густой перелесок, остановился у приземистого бревенчатого коттеджа, неприветливого на вид.
– Вот, значит, где вы обитаете, – сказала Шайна, выбираясь из экипажа и подходя к трем крутым ступеням, ведущим ко входной двери.
– Да, когда я не в море, – подтвердил он.
– И вы собираетесь поселить меня здесь?
Габриель не ответил. Он вынул ключ, отпер дверь и знаком предложил Шайне войти. Сам вошел следом, в полной темноте подошел к стоящему возле двери столику и чиркнул огнивом. Зажег свечу и прошел с нею по пустынному холлу, зажигая от нее другие свечи, стоявшие тут и там в подсвечниках. Прошел вместе с Шайной в небольшую гостиную, зажег свечи и здесь. В камине лежали заготовленные заранее дрова. Габриель зажег и их, и вскоре от камина по всей комнате начало распространяться тепло.
Шайна подошла поближе к камину, наслаждаясь теплом и любуясь игрой язычков пламени. Комната оказалась выкрашенной в белый цвет, с низким потолком, сложенным из тяжелых балок. Мебели было немного, но она была старой, искусно сделанной и подобранной со вкусом. Шайна обратила внимание на красивые ломберные столики, шкатулки, покрытые изящной резьбой и позолотой, на пару замечательных старинных подсвечников и подумала, что все эти вещи, очевидно, перешли в собственность Габриеля от ограбленных им жертв.
Оглянувшись, она увидела, что Габриель вышел из комнаты. Шайна пересекла холл и нашла его в соседнем помещении. Он и здесь успел зажечь свечи и сейчас разводил огонь в маленькой печке, предназначенной, как догадалась Шайна, для приготовления пищи.
– Вы хотите, чтобы я оставалась здесь наедине с вами? – спросила Шайна, пока он поднимался с колен и отряхивал испачканные сажей руки.
– Не вижу других вариантов. А вы можете предложить что-нибудь получше?
Во входную дверь постучали, и Габриель открыл ее, впустив внутрь двоих матросов из своего экипажа. В руках каждого из них был обитый кожей небольшой сундук. Кивнув своему капитану, оба они одарили Шайну такими мрачными и злыми взглядами, что она невольно отступила подальше, в глубь комнаты, и спряталась за спиной Габриеля.
– Почему они на меня так смотрят? – спросила Шайна, когда матросы вышли в гостиную.
– Понятия не имею, – солгал Габриель.
Все-то он прекрасно знал. Недаром же кое-кто из экипажа принес ему свои глубокие соболезнования в связи с тем, что он завяз в коготках красивой женщины. А раз так, то сомнительными становились их надежды на то, что счастливая и беспечная жизнь морских бродяг будет продолжаться и впредь. Кроме того, если она доведет до конца свои планы и сумеет сдержать клятву и отомстить Габриелю, ее месть ударит и по жизни каждого матроса с корабля Габриеля.
Шайна не поверила словам Габриеля, но решила не затевать с ним спор – пока по крайней мере. Габриель же тем временем расположился возле камина и протянул обутые в сапоги ноги поближе к огню. Шайна помнила свою клятву – никогда и ни о чем не заговаривать с этим человеком, но обстоятельства складывались так, что она не могла не задавать вопросы. И очень хотела бы получить на них ответ.
