Когда лакей унес последний чемодан Лизы, Джонс произнес:
— Эвви ждет вас.
Лиза крепко обняла Антонию, боясь, что они больше не увидятся. Потом Холланд протянул ей руку, и они пошли вниз.
Поездка до Каленбери казалась Лизе нескончаемой. За все время пути они с Холландом почти не разговаривали. Лиза очень обрадовалась, когда они, наконец, добрались до Фиалковой Лужайки. Джонс проводил ее домой, после чего сразу же отправился к себе, чтобы начать переезд. А Лиза после его ухода рыдала на плече у Эвви и пыталась объяснить сестре, что же произошло.
Еще через день они узнали, что маркиз вернулся в замок. Лиза ждала от него вестей, которые могли бы успокоить ее, но так и не дождалась. Прошел еще один день. Неизвестность угнетала Лизу. Холланд между тем предостерегал ее от свиданий с маркизом наедине.
На третий день Лизе стало невмоготу. Как во сне бродила она по комнатам своего дома, постоянно глядя в окно на башни замка Пауэрскорт. Когда она поняла, что сойдет с ума, сидя в четырех стенах, она решила побродить в окрестностях своего старого дома.
Девушка уже вышла к дому Альсестеров, когда вдруг услышала музыку. Кто-то играл на балалайке. Эта печальная музыка пробудила в душе Лизы воспоминания, полные нежности и грусти. Влекомая силой воспоминаний, Лиза пошла к конюшне. Неужели ей все это померещилось? Но нет: в комнате, где прежде хранилась упряжь, Айван с балалайкой в руках, слов, но и не прошло пять лет, словно он снова был конюхом Альсестеров, а она — юной девушкой, живущей мечтами о будущем. Он слишком был занят игрой, так что не сразу поднял голову, и Лиза несколько мгновений молча вслушивалась в печальную и красивую мелодию.
Но вдруг Айван перестал играть, как будто это занятие наскучило или опротивело ему. Он бросил балалайку и выругался. Собаки, лежавшие рядом, почувствовав дурное настроение хозяина, тихонько отползли в сторону. Айван поднял голову и в упор посмотрел на Лизу.
— Милорд! — произнесла она, но голос ее прозвучал, как ей самой показалось, отчужденно. Опасения Холланда уже стали передаваться ей самой.
Айван встал. Лиза сразу поняла, что он, увидев ее, почувствовал радость и облегчение. Но вместе с тем в его взгляде было и еще что-то, кажется, настороженность.
— Что вы здесь делаете? — тихо спросил он.
— Да вот, гуляла. Потом услышала, как вы играете. — Она грустно улыбнулась. — Я даже было, подумала, что это видение,
— Нет, я не видение, — ответил Айван, вставая. — Я пришел сюда, чтобы подумать.
Лиза почувствовала, что она дрожит. Все, о чем она мечтала, могло ускользнуть от нее сейчас, и она должна была как-то помешать этому.
— О чем вы хотите подумать, милорд? — спросила она.
Он оглядел конюшню, потом посмотрел вдаль, на большой дом, стоявший среди полей.
— Я решил купить родовой дом Альсестеров, — ответил он. — Сделать ли мне это, Лиза?
Такого вопроса Лиза не ожидала. Им было о чем поговорить, но только не об этом.
— Но для чего бы вам покупать его, Айван? — проговорила она шепотом.
— Мне теперь не доставляет удовольствия вся эта разруха, — ответил он, посмотрев на Лизу.
— Но ведь вы все равно будете жить не здесь, а в Пауэрскорте.
— А вы сами разве не хотели бы здесь жить?
Лизе стало не по себе. О чем он говорит? Он хочет купить имение Альсестеров, чтобы она жила там, тогда как он сам будет жить в замке? Они будут жить не вместе? Она сразу вспомнила слова Джонса: «Если бы он хотел жениться, разве я бы так выглядел? »
Лиза повернулась к нему спиной. Слезы потекли по ее щекам, и она хотела только добежать до дома, так чтобы он не заметил ее слез.
— Лиза! — окликнул ее Айван. Она вытерла щеки, но не обернулась.
— Но разве вы больше не хотите жить в своем старом доме? — спросил он мягко.
— Я хочу жить в доме своего мужа, — ответила она.
— В Пауэрскорте?
— Да, — едва слышно ответила Лиза.
Айван встал и, взяв ее за плечи, заставил повернуться к себе лицом.
— Как же вы можете любить меня? Как это воз можно? — спросил он.
Голос Лизы еще дрожал, когда она сказала ему в ответ:
— Я люблю тебя только потому, что не могу иначе, как бы там ни было.
Эти слова, должно быть, причинили ему боль. Отвернувшись, он произнес сдавленным голосом:
— Что бы там я ни пытался делать, но я остаюсь выродком. Таким меня считали от рождения, так на меня смотрят и теперь. Большую часть моей жизни я ходил в лохмотьях и рылся в навозе. Ну, и как же можно любить такого человека? — Голос его дрогнул.
Не зная, как ей разубедить его, Лиза прошептала:
— Я любила тебя, когда ты ходил в лохмотьях, люблю и теперь. Ты помог мне защитить младшего брата и был щедр к моей сестре. — Она снова начала всхлипывать. — И все это — ради девушки, которая изуродовала тебя на всю жизнь. О, Айван, мне ли не любить тебя? Я плачу, каждый день из-за того, что тогда так поступила с тобой.
Когда Лиза умолкла, Айван обнял ее, и она стала плакать, прижавшись к его груди, а он гладил ее волосы и пытался как-то успокоить девушку, но она все всхлипывала. Пять долгих лет Лиза жила с чувством вины, и только теперь пришла пора освободиться. Наконец она успокоилась, подняла голову, посмотрела ему в глаза и, не удержавшись, коснулась его шрама.
— Айван, скажи, тогда тебе было очень больно?
— Вовсе нет, — ответил он шепотом.
— Бесстыдный лгунишка!
— Но это — не ложь. — Айван погладил ее по щеке. — Ты мне нужна, Лиза, — сказал он серьезно. — Без тебя у меня пусто на душе. Я сойду с ума, если ты снова меня оставишь. Я… тебя… люблю.
— Что ты сказал? — в изумлении спросила Лиза.
— Я тебя люблю, — повторил Айван и горячо поцеловал ее, заставив забыть о боли и страхе.
Когда они разъединились, Айван еще продолжал обнимать ее за талию, а Лиза все повторяла про себя эти его слова: «Я тебя люблю». Никогда еще она не испытывала такого счастья. Он, наконец, сказал именно то, что она мечтала услышать. Антония оказалась права, и Лиза благодарила Бога за то, что послушалась ее совета.
Лиза глядела на лицо любимого человека, как будто хотела навсегда запомнить его каждую черточку. Но вдруг, наверное, оттого, что она переживала сейчас небывалую радость, она засмеялась.
— Над чем это ты смеешься? — Айван нахмурился.
— Ой, Айван, ты ужасно выглядишь. Твое лицо почти так же разбито, как у Холланда, — ответила Лиза.
Айван не нашел в этом ничего забавного. Он проворчал:
— Джонсу повезло, что он вообще остался жив.
— Конечно, — ответила Лиза, погладив синяк на его щеке. — В этом смысле вам обоим повезло.
— Холланд получил то, что заслужил, ни больше, ни меньше.
— Да, он стал невыносим. Знаешь, он бы очень огорчился, если бы узнал, что мы встречаемся наедине.
