— Да, будет хорошо, если мы оба будем счастливы.
— Это не то, что я имела в виду.
— Извините за опоздание, — сказал священник, подходя к ним, и препроводил женщин в комнату, чтобы начать церемонию.
— Скажите, что я не опоздала!
Дверь открылась с весьма громким стуком, но Брук больше испугало удрученное выражение лица ворвавшейся дамы. Её появление заставило священника замолчать и вызвало несколько встревоженных вдохов. Сначала Брук решила, что это была одна из бывших любовниц Доминика, которая решила высказать свои возражения против их свадьбы. Но затем узнала эту исключительно красивую женщину, которую уже видела на днях в прихожей Вульфов.
— Нет, — ответила Анна из постели. — Ты как раз вовремя, Элеонор, если принесла хорошие вести.
Элеонор облегчённо рассмеялась:
— Лучшие, моя дорогая.
— Герцогиня, — приветствовал её Доминик формальным поклоном. — Но мама не упоминала, что Вы хотите присутствовать на моей свадьбе.
— Потому что я не хочу, мой дорогой мальчик. И я здесь для того, чтобы этого не произошло. Ты можешь отблагодарить меня обычным способом: дюжина роз, какая-нибудь безделушка и, ох, конечно, я обожаю конфеты.
Женщина казалась весьма довольной тем, что сказала это, не обращая внимания на то, что шокировала всех присутствующих. Она, скорее, наслаждалась этим. Что ещё за представление? Может быть, герцогиня была актрисой?
Доминик нахмурился и явно не был доволен её загадочным заявлением.
— Не могли бы Вы объясниться?
— Позволь мне, — сказала Анна. — Я, вероятно, ввела тебя в заблуждение, Доминик, позволив думать, что я согласна на этот брак…
— Вероятно? — перебил он её.
Анна слегка поморщилась.
— Конечно, леди Брук помогла мне выздороветь. Но мне очень жаль, я не могу вынести мысли о том, что в моих внуках будет хоть капля крови Уитвортов. Поэтому я попросила свою дорогую подругу вмешаться и предложить Принцу иную альтернативу.
Элеонор закатила глаза и усмехнулась, прежде чем сказать Доминику:
— Георг должен мне крупную сумму. Так что он не посмел не выслушать меня сегодня утром и был вынужден обдумать наше предложение. Я немного подсластила ему пилюлю, напомнив, что ты и дочка Уитвортов понравились друг друга, поэтому вы совсем не против этого брака. А вот он от него не получит ничего — ни денег, ни имущества. Но если он освобождает тебя от этого принудительного брака до того, как он случится, то ты пожертвуешь некоторые свои угольные шахты в его казну и подпишешь обязательство не участвовать более в каких-либо дуэлях с Робертом Уитвортом. Он согласился моментально, разумеется. Я знала, что так и будет.
Брук была слишком потрясена, чтобы говорить, слишком потрясена, чтобы даже думать!
Но с Домиником было всё в полном порядке, поэтому он посмотрел на свою мать.
— Я думал, ты поняла, что более не вправе принимать решения за меня. Почему ты не рассказала мне об этом плане, прежде чем привести его в действие?
— Я не хотела давать тебе ложные надежды, на тот случай, если план не сработает. Но он сработал. И ты не можешь отрицать, что вздохнул свободно, отделавшись от этой презренной семьи.
— Не обращая внимания на то…
— С меня довольно оскорблений, — резко оборвала его Гарриет. — Спасибо, Анна, что вернула мне мою дочь. Она заслуживает гораздо лучшего, чем вы можете ей дать.
Глубоко возмущённая, Гарриет вытянула Брук из комнаты. Никто не остановил их, уж, конечно, не Доминик. Он был свободен. Он, вероятно, сердился на мать из-за того, что она не посоветовалась с ним, но, тем не менее, был рад. Или же он мог остановить её, мог не благодарить герцогиню, мог жениться на Брук сегодня, невзирая на вмешательство его матери…
Брук была в шоке, иначе она сказала бы ему хоть что-то: поздравила, попрощалась бы, хоть что-нибудь. Она не ненавидела его, и они стали довольно близки, после того, как провели вместе две недели. Но она чувствовала, как подступают слёзы. Одно единственное слово могло заставить их политься нескончаемым потоком, а она не хотела уходить из его дома в рыданиях.
— Я пошлю карету за твоими вещами. Мы не останемся здесь ни секунды, — сказала Гарриет, спускаясь по лестнице.
Гэбриел был в нижнем зале и улыбнулся, увидев Брук.
— Ах, прекрасная невеста. Но, леди Вульф, почему Вы уходите?
Но прежде чем Брук смогла ответить, Гарриет сказала со злостью:
— Не оскорбляйте нас, называя её так! Она по-прежнему Уитворт! — затем Гарриет велела дворецкому открыть для них дверь. — Скажите горничной моей дочери, чтобы упаковала её вещи и была готовой уйти в течение часа. У неё на это есть пятнадцать минут, так что пошлите пару слуг, чтобы помогли ей.
Брук по-прежнему не сказала ни слова. Она должна упомянуть о лошади, которую для неё купил Доминик. Альфреда не знала об этом, но сейчас она не станет ей говорить. Сейчас ей нужно было поплакать, смыть весь тот ужас, который она чувствовала, но она не собиралась плакать перед Гарриет. Её мать не могла ей посочувствовать, она то и дело высказывала уничижительные замечания об Анне Вульф и обо всём роде Вульфов в целом. Она, кажется, сердилась из-за того, что произошло.
Брук привезли в городской дом, расположенный не очень далеко от дома семейства Вульфов. Гарриет отправила карету обратно, чтобы они забрали вещи Брук, прежде чем завела девушку вверх по лестнице. Брук предположила, что это был лондонский дом её родителей. Ей даже стало интересно.
Но, войдя в открытую дверь, она услышала:
— Эй, а что ты здесь делаешь, девчонка?
Брук остановилась, увидев, как её отец хмуро смотрит на неё, приподнявшись с постели. Но мать провела её дальше, сказав:
— Вторая дверь слева — твоя комната. Я присоединюсь к тебе через минуту, — затем Гарриет вошла в комнату Томаса и радостно поведала. — У нашей Брук всё-таки будет Сезон в Лондоне!
Брук зашла в комнату, которую ей указала Гарриет, и закрыла за собой дверь. Слёзы полились так внезапно, что она успела сделать лишь пару шагов, прежде чем перестала различать обстановку в комнате. Она не знала, как долго стояла там, но только слёзы всё равно не смысли той боли, которая горьким ядом разливалась внутри.
Когда она почувствовала, как со спины её заботливо обняли любящие руки, то она, благодарная за поддержку, развернулась, не прекращая рыданий:
— Фреда, он не хотел…
— Ох, моя драгоценная. Это он должен был влюбиться в тебя, а не ты в него.
Брук быстро отступила назад, не веря своим ушам. Доброе слово от её матери? Она быстро отвернулась и вытерла глаза:
