Они женаты. Они стали одним целым.
На следующий день они отправились в Бристоль в своей карете. Следом ехал еще один экипаж, который вез лучшего в Лондоне врача по заболеваниям сердца и троих слуг. Домой они прибыли в холодный зимний день.
Время, после того как Люк сделал ей предложение, было самым счастливым в жизни Эммы, но гнетущий вид отцовского дома разом отрезвил обоих. Эмма выбралась из кареты, укрывшись вместе с Люком под зонтом, который нес кучер. Они поднялись по ступенькам к высокой черной двери и постучались.
Эмма посмотрела на Люка:
– Так странно стучаться в дом, который я столько лет считала родным.
– Значит, просто войди в него.
– Нет, – мягко ответила она. – Теперь мой дом рядом с тобой.
Дверь открыла Джейн. Сестра Эммы похудела и выглядела уставшей, под глазами залегли тревожные черные круги, уголки губ опустились. Но увидев, кто стоит на пороге, она кинулась в объятия Эммы, радостно восклицая:
– О, Эмма! Ты дома! Я так по тебе скучала!
Эмма крепко обняла сестру.
– Я тоже по тебе скучала.
Потребовалось несколько секунд, чтобы Джейн взяла себя в руки и оторвалась от Эммы. Покраснев, она посмотрела на Люка и слуг, столпившихся у него за спиной.
– Пожалуйста, простите, – пробормотала она. – Вы не должны стоять тут под дождем. Прошу вас, входите.
Все вошли в прихожую. Эмма не писала домой, когда Люк выздоравливал после ранения. Он настоял, чтобы она отправила сестре сто фунтов для покрытия самых неотложных расходов и долгов, но все это случилось еще до того, как он сделал ей предложение. До того, как они нашли деньги, украденные Роджером Мортоном.
– Джейн, – сказала она, – позволь представить тебе лорда Лукаса Хокинза. Моего мужа.
Джейн от изумления открыла рот, переводя взгляд с Эммы на Люка и обратно. Улыбаясь, Люк взял Эмму за руку, и их пальцы переплелись. Она сияла, глядя на сестру.
– Закрой рот, а то муха влетит, – поддразнила Эмма сестру. Так говорила когда-то их мать.
Джейн тут же закрыла рот.
– Зима, – заявила она – за этот ответ Эмму когда-то увесисто шлепнули. – Зимой мух нет.
Эмма улыбнулась, и лицо Джейн смягчилось.
– Полагаю, я должна сказать вам «поздравляю», – пробормотала она. – Я удивлена, но… – Она посмотрела на Эмму. – Твои письма… Я догадывалась, что ты питаешь очень сильные чувства…
– Как и я к ней, – негромко сказал Люк, легонько сжав руку Эммы.
– Я так рада! – воскликнула Джейн.
– А папа в спальне? – спросила Эмма. – Мы хотим сообщить ему эту новость.
Джейн улыбнулась и кивнула.
– Он будет счастлив видеть тебя.
Они поднялись наверх, в спальню отца Эммы. Сердце ее сжалось, когда они вошли в комнату. Люк остался у двери, а Эмма подошла к отцу. Он выглядел так же, как и раньше, когда она уезжала, – маленький, хрупкий, волосы окончательно поседели, лицо опухло от водянки.
Отец долго смотрел на нее, не узнавая, затем едва заметно улыбнулся.
– Эмма! – произнес он надтреснутым голосом, когда-то гремевшим на все бристольские доки. – Ты вернулась домой, ко мне!
Она наклонилась и обняла отца.
– Я тебе кое-что привезла.
– А мне это понравится? – пропыхтел он.
– Думаю, да.
Сначала она представила отцу Люка. Тот отнесся к нему немного настороженно, а Люк… О господи! Сердце ее сжалось, когда она увидела, как Люк ведет себя с ее отцом – с таким вежливым почтением, какого она и не предполагала. Но Эмма знала почему – потому что лежавший в постели человек был ее отцом, а Люк говорил, что очень хочет ему понравиться.
Затем она представила отцу доктора, прославившегося превосходными результатами в лечении заболеваний сердца. А потом слуги внесли большой саквояж, куда они с Люком тщательно сложили отцовские деньги.
– Двенадцать тысяч фунтов, папа. Я знаю, что это не все, но нам обещали, что будет больше.
– Я слышал, ты нашла Мортона, – произнес отец, задыхаясь и глядя на нее расширившимися глазами. – Но про деньги я не знал… Боже всемогущий, Эмма! – Он смотрел на нее так, словно видел впервые. – Ты превратилась в великолепную женщину!
Судя по тому, как улыбнулся Люк, он был полностью согласен с ее отцом.
Позже они пообедали – готовила кухарка, которую они привезли из Лондона. Судя по превосходному аппетиту, было понятно, что Джейн давно так вкусно не ела. После обеда все перешли в гостиную, где к ним присоединился врач.
Он рассказал, что их отец страдает не только от водянки, но еще и от хандры. Водянку можно вылечить с помощью точно отмеренных доз наперстянки и других лекарств, и тут доктор не сомневался, что состояние здоровья отца Эммы и Джейн значительно улучшится.
А вот хандра началась после смерти их матери и усугубилась после потери денег, в результате начавшейся болезни и ощущения беспомощности. После долгого разговора с отцом Эммы врач разработал план лечения, состоявший из предписанного им общения с людьми вне дома, ежедневных прогулок и светских мероприятий, чтобы вдохнуть в него убеждение – жизнь продолжается. Кроме того, нужно вернуть всю проданную мебель, это должно его подбодрить.
Выслушав доктора, Люк, Эмма и Джейн дружно согласились принять участие в борьбе с болезнью.
И начали в этот же вечер – помогли отцу спуститься в гостиную, уложили на диван, укрыли одеялами, и он впервые за очень долгое время сыграл со старшей дочерью партию в шахматы.
Эмма с Люком оставались в Бристоле до весны, пока не растаял снег. Солнце светило все ярче и жарче, и нарциссы обращали к нему веселые желтые лица.
Эмма с помощью Люка и Джейн вернула дому его прежний блеск. Отец Эммы вступил на долгий путь выздоровления, хотя все понимали, что он никогда уже не будет тем могучим человеком с громыхающим голосом, которого она помнила с детства.
Бертрам навещал их регулярно. Сначала приезжал на одну ночь, но затем на неделю каждый месяц. А сейчас он собирался ехать в Лондон вместе с отцом Эммы, а также с Джейн, которую ждал второй светский сезон.
Несколько дней назад они получили сообщение, что Сара, герцогиня Трент, разрешилась от бремени здоровеньким мальчиком, которого назвали Лукас Самсон Хокинз в честь старших братьев герцога. Трент и Сара просили Эмму с Люком стать крестными родителями малыша, поэтому прежде всего в Лондоне их ждал обряд крещения.
Затем Люк собирался поговорить с Трентом о том, чтобы отыскать наконец мать. В своем письме Трент намекал на какие-то зацепки, относящиеся к местонахождению Стивена Лоуэлла. Видимо, братьям в ближайшее время наконец-то предстояло долгожданное воссоединение со вдовствующей герцогиней.
