– Матерые жулики? – уточнила она. – Или кто-то из ее любовников?
Макс презрительно фыркнул.
– Ага, любовники ... – пробурчал он. – Есть один такой – лорд Бодли, хотя имена мне называть и не следует. Держись от него как можно дальше, Кэтрин. Есть еще один тип, молодой повеса, которому отчаянно нужны деньги.
Кэтрин вопросительно приподняла брови:
– Ты, кажется, раздосадован?
Макс снова нахмурился и уставился в полутьму.
– Просто мне нравится этот мерзавец, – неохотно признал он. – Но разрази меня гром, если я знаю почему. Сиск, правда, в его вине уверен, тем более что малый весьма поспешно уехал из Лондона. Впрочем, пусть уж лучше он, чем Гарри.
– Макс, ты говоришь очень жестокие вещи!
– Работа полицейского, Кэтрин, одна сплошная жестокость, – ответил он и принялся перебирать шелковистую прядку у нее над ухом. – Всегда куча мерзости, и очень часто, как бы ты ни старался, все кончается большой несправедливостью. Но вешать не виновного никто не собирается.
Кэтрин опустила глаза.
– Я никогда и не думала, Макс, что ты на это способен, – тихо сказала она. – Скажи, а Гарри больше не входит в число подозреваемых?
Макс пожал плечами и закинул руки за голову, с удовольствием чувствуя на себе оценивающий взгляд Кэтрин.
– По крайней мере, я его таковым не считаю, но Гарри не очень-то себе помогает.
– Вот как? – хмыкнула Кэтрин. – Ах да, ведь он уложил себе в постель горничную леди.
У Макса от изумления полезли вверх брови.
– Черт, откуда ты знаешь?
Кэтрин загадочно усмехнулась.
– Сесилия ужасно боялась, что все выяснится, – призналась Кэтрин. – Она еще умирала от страха, что Гарри надумает повеситься. Ты же знаешь, дамы и дня не могут прожить без того, чтобы не посплетничать.
Макс постарался принять суровый вид.
– Но тебе, Кэтрин, нужно быть очень осторожной, – проворчал он.
Она, озорно блеснув глазами, нырнула головой куда-то ему под мышку и укусила за бок.
– Ой! Ну что за ведьма! – вскрикнул, дернувшись от боли, Макс. – Перестань кусаться!
– А ты перестань хмурить брови! – проговорила она и принялась целовать то место, в которое укусила. – А если хмуришься, так переноси наказание достойно, как настоящий мужчина.
Изнывая от всколыхнувшегося желания и распаленный видом соблазнительного женского зада, Макс сгреб Кэтрин за плечи и опрокинул на спину.
Она даже не успела перевести дыхание, как он уже подмял ее под себя.
– Я тебе покажу наказание, языкастая девица! – проворчал он, широко разводя ей бедра и закидывая ее руки ей за голову. – Я оказался в твоей постели не для того, чтобы выслушивать дурацкие наставления.
У Кэтрин широко распахнулись глаза.
– Тогда для чего ты в ней оказался, а? – внезапно охрипшим голосом спросила Кэтрин. Покажи мне.
– А вот для чего, – ответил он и, приподнявшись, сразу, сильно и глубоко вошел в нее, – чтобы получать удовольствие и приносить удовольствие. Чтобы без устали брать тебя, Кэтрин. Ты умоляла, чтобы я лег к тебе в постель, так что можешь умолять меня оставить ее и уйти, но только после того, как я закончу.
Кэтрин откинула голову и округлила рот.
– Вот как! Начались угрозы?
Вопроса ее он не расслышал, весь уже отдавшись радости близости с ней.
– Кэтрин, я хочу любить тебя так, чтобы ты кричала от счастья! – сдавленно выговорил он, снова погружая свою восставшую плоть в ее жаркую глубину. – Я хочу тебя любить так, чтобы ты умоляла любить тебя еще и еще. Я хочу, любовь моя, наказать тебя за то, что ты сделала.
– Что? – удивилась она и притянула коленки к груди, чтобы принять в себя всю его силу. – Что я натворила, Макс?
Но Макс не ответил, он просто не мог ответить, потому что Кэтрин успела скрестить ноги у него на пояснице и принялась сосредоточенно и неторопливо двигать навстречу ему своими бедрами. И тут Макс понял, что он счастлив, безоглядно счастлив. Наслаждение вливало в него новые силы и желания, вдохновляло его. Глаза Кэтрин медленно стали покрываться поволокой.
– Макс, о, Макс, Боже мой, Макс! – Кэтрин корчилась под ним, стараясь выгнуться, еще сильнее, прижаться к нему. – Пожалуйста ... Господи, пожалуйста ... сейчас ... сейчас ...
Макс лишь улыбнулся, вдавил ее в матрас и поудобнее устроился, чтобы отправиться в долгий и мучительно-сладкий путь любовного блаженства.
На всем протяжении своей несколько необычной карьеры Максу доводилось ночевать в самых разных и весьма странных местах. Работа полицейского наполовину состояла из терпения, наполовину из упорства. Приходилось частенько проводить ночь не в самых пригодных для сна местах. Где он только не ночевал – омерзительно-сырой подвал, жесткая деревянная скамейка в пивной, а однажды ему пришлось коротать ночь в пустой бочке на дворе какого-то торговца-индийца. Максу доводилось спать где угодно. Но он так и не смог вспомнить ни одного раза, чтобы он встречал рассвет, обнимая нагую женщину. Такой роскоши он никогда не мог и не должен был себе позволять. Где-то в глубине дома часы пробили четыре утра, и Макс медленно выплыл из сна. Уютно притулившись к его боку, рядом спала нагая Кэтрин, и он только сейчас понял, каким же непредусмотрительным он оказался. Близость с Кэтрин легко могла перерасти в неодолимую привязанность. Впрочем, теперь ему было почти наплевать.
Заложник судьбы. М-да. Фраза снова всплыла в памяти, но сейчас, спросонья, она уже не казалась такой многозначительной. Он покрепче обнял Кэтрин, уткнулся лицом ей куда-то между шеей и плечом и вдохнул ободряюще пьянящий аромат. Туалетное мыло и сирень. Тепло и мускус. Женщина. Рядом с ним. Нагая. Единственная. Как ему хотелось, чтобы все вот так и оставалось вечно, чтобы сказочный миг вместе с ними обоими навсегда впечатался в вечность. Короче говоря, он снова вернулся к мысли о …Конечно, нет, он не сможет ... Кэтрин не захочет.
Но что, если будет ребенок? Господи! Тогда все меняется. Тогда он во что бы то ни стало, удержит ее, потому что она поклялась. Конечно, ему тоже многим придется пожертвовать. Пилю придется подыскать кого-то еще, чтобы тот шастал и выслеживал по Лондону, вынюхивал вымогателей и взяточников, потому что Макс больше не сможет рисковать получить удар ножа в спину. Придется купить дом подальше от Веллклоуз-сквер, потому что мудрый человек никогда не будет растить собственное дитя в Ист-Энде.
И что он потом будет делать со своей жизнью? Приедет в Эльзас и попробует вернуть поместье? Нет, сердце у него не лежит к такой борьбе. Конечно, он может спокойно выращивать свои виноградники и в Каталонии. Но Кэтрин – чистокровная англичанка, а особенность англичан состоит в том, что им хорошо только в своей родной Англии. Макс полагал, что он всегда сможет принять предложение бабушки и внести свой вклад в управление фамильной винной империей, хотя они, несомненно, согласятся на малое. Империя или нет – в любом случае ее брата голубых кровей не обойти никак. Никакой английский граф по своей доброй воле не пожелает увидеть свою сестру замужем за потомком многих поколений итальянских купцов, разве что ему позарез будут нужны деньги. У Макса имелось глубокое подозрение, что все богатства его семьи вряд ли привлекут Кэтрин.
