Джесси замерла.
— Зачем?
Неужели он наконец расскажет ей, что произошло с ним много лет назад?
— Когда-то мы с Луканом были друзьями. По крайней мере я так считал. Позже я узнал, что с самого начала это было лишь притворство.
— Разве ты не мог прочитать его мысли?
Кейон кивнул.
— Айе, я это сделал, потому что моей матери он не нравился. Но поверхностная проба ничего не показала. И я не стал углубляться. Я самонадеянно полагал, что превосхожу его в силе и знаниях, и не считал Лукана серьезной угрозой. В чем ужасно ошибался. Я не знал, что он специально разыскивал меня, чтобы я помог ему добраться до Темного Стекла. Не знал, что он ублюдок, сын неизвестного друида и деревенской шлюхи, и что всю жизнь он ненавидел других друидов. Они отказались учить его, отказались принять в свой круг.
Все знания и силу, которые Лукан получил до нашей встречи, он добыл с помощью жестокости и кровопролития. Долгие годы он ловил и пытал более слабых друидов, чтобы получить их знания. Даже сильные друиды старались обходить его стороной. Но ему не удавалось заполучить друида, который обладал бы знанием Гласа, а этим умением Лукан отчаянно стремился овладеть.
Как-то он узнал обо мне и приехал в Шотландию, в мои горы, а я, отгородившись от мира, ничего о нем раньше не слышал. Позже я узнал, что весь Уэльс, Ирландия и большая часть Шотландии слышали сказания о Лукане «Мерлине» Тревейне. Но не я. Он притворился моим другом. Мы начали обмениваться знаниями, подталкивали друг друга, пытались узнать, что каждый из нас умеет. Лукан рассказал мне о Магическом Стекле и вскоре предложил помочь достать его, если я в обмен научу его Гласу.
— Магическом Стекле?
— Айе. — Кейон горько улыбнулся. — Лукан лгал мне о том, чем оно является. Он сказал, что зеркало предсказывает будущее. Что оно может изменять ход событий, которые еще не произошли. Мне это казалось очень заманчивым. Особенно с тех пор, как я стал задумываться о собственной жизни. Я начал сомневаться, что найду свою вторую половинку. В конце концов, мне было двадцать лет.
— Вторую половинку?
— Легенда гласит о том, что у каждого Келтара есть истинная пара, идеальная жена, вторая половинка. Если Келтар найдет ее, они могут обменяться друидскими клятвами и навеки связать свои души, что бы ни ожидало их в жизни и за гранью смерти, навечно. — Он помолчал, словно прислушиваясь к себе. — Если же, — пробормотал Кейон, — клятву приносит только один, то привязан будет только он. Второй может любить того, кого он или она выберет.
Джесси забыла, как дышать. А как друид Келтар узнает свою пару? Я — твоя половинка? Ей очень хотелось это спросить. Но она ни за что этого не сделает, потому что, если Кейон скажет «нет», она просто умрет. Лишь миг спустя до нее дошли его последние слова.
— Подожди, ты хочешь сказать, что если один произносит клятву, он становится навеки связан с другим, с человеком, который может не ответить взаимностью, и эта связь будет существовать целую вечность?
— Айе, — тихо сказал он.
— Но это же ужасно! — воскликнула Джесси.
Горец пожал плечами.
— Все зависит от обстоятельств. Кто-то может считать это подарком судьбы.
Он быстро сменил тему:
— Я согласился на сделку, обучил Лукана Гласу, и однажды утром мы отправились в деревеньку в Ирландии, где Темное Стекло хранилось в неприступной крепости. Его защищала дюжина святых и группа воинов.
Тревейн научил меня древнему заклятию, и я произнес его, когда мы подъезжали. Наш план был прост: мы хотели усыпить защитников, зайти, забрать зеркало и выйти. У меня не было причин не доверять Лукану. Он несколько раз демонстрировал мне действие этого заклинания, и ничем, кроме крепкого сна, оно не грозило. Лукан просил меня произнести магические слова, потому что ему самому не хватало сил, чтобы погрузить в сон всю деревню, а я это мог. Я делал все, чтобы научить его, но все, что ему удавалось, — это подчинить Гласу нескольких человек, находящихся с ним в одной комнате. Самому Гласу можно научить, однако сила, которую человек использует для заклятия, дается при рождении. Лукан был силен в другом.
— О господи, — выдохнула Джесси. — Скажи мне, что все было не так, как я думаю.
Кейон кивнул. Его взгляд стал отсутствующим, словно горец вернулся в прошлое и видел сейчас Ирландию девятого века.
— Заклятие вызывало сон только потому, что у Лукана не хватало силы напитать истинное заклятие смерти. Я не знал этого, как не знал и других «талантов», которые так редко проявлялись в нашем роду, что я просто о них не думал. Я считал, что произношу безобидное заклинание, до самого последнего момента, когда опустился на колени у Темного Стекла и коснулся святого, который лежал, раскинувшись, на полу. Думаю, он пытался разбить зеркало, чтобы оно нам не досталось, но мое заклятие было слишком мощным и быстрым.
Святой был мертв. А я сидел там и все никак не мог понять, что произошло и как меня предали, не мог понять, зачем это Лукану, а он в это время связывал меня темным заклятием зеркала. У него было заклятие, золото и человек для жертвы, а я только что пролил для него кровь невинных.
Внезапно я оказался в зеркале и смотрел на Лукана уже оттуда.
Когда мы выезжали из деревни, он не закрывал зеркала, чтобы убедиться — я увижу, что натворил. Одним заклятием я убил не только стражей зеркала, я уничтожил всю деревню Кэпскорт. Мужчин, женщин, детей. Все они упали замертво там, где стояли. Сотни трупов лежали на улицах, будто мор внезапно поразил их. Этим мором был я. — Кейон закрыл глаза, словно пытаясь избавиться от жуткого видения.
— Но ты же не хотел, — заговорила Джесси.
Будь проклят Лукан! Она знала Кейона — и знала, что в глубине души он до сих пор переживал каждую смерть, оказавшуюся на его совести.
— Ты же не собирался никого убивать!
Он открыл глаза и слабо улыбнулся.
— Я знаю, девочка, — сказал горец. — И на самом деле я больше не казню себя за то, что совершил в тот день. Есть вещи, которые можно изменить, а есть такие, с которыми приходится просто жить дальше. Я живу с этим.
Он обхватил ее лицо ладонями и заглянул Джесси в глаза.
— Но я не смогу жить, отдав в руки Лукана Тревейна силу, с которой его невозможно будет остановить. Тогда погибла деревня. С Темной Книгой он уничтожит города, даже миры. Только моя смерть способна предотвратить это. — Он помолчал. — Милая Джессика, ты должна смириться с этим так же, как и я. У меня нет выбора.
— Я не могу! — воскликнула она, вытирая слезы. — Не требуй от меня этого.
