– Куда ты меня везешь? - спросил на другой день Джейк. Его ручонка была крепко зажата в руке Эммы, они направлялись к стоявшему у парадного подъезда экипажу. - И почему мы такие нарядные?
Сегодня Эмма с особым тщанием одела его в черные панталончики, голубой жилетик. На черных кудрях мальчика красовалась голубая шапочка. Для себя она выбрала модное серое платье, отделанное шелком в фиолетовую и серую полоску. Волосы ее были тщательно заплетены, заколоты узлом и увенчаны высокой шляпкой из фетра с грогреновыми лентами и газовым шарфом сиреневого цвета. Бархатный плащ с капюшоном, плавно переходящим в шалевый воротник, окутывал ее плечи.
– Мы едем с визитом к моей семье, - объяснила она Джейку. - Моя мачеха написала мне, что они несколько дней пробудут в городе.
– У тебя тоже есть мачеха? - удивился он.
– Да, - подтвердила Эмма, поправила ему шапочку и улыбнулась. - Так что не только у тебя бывают мачехи.
– А какая она у тебя?
– Она русская, как ты и твой отец.
– А она знает русские сказки? - Теперь в пытливом взгляде мальчика блеснул пылкий интерес. Эмма заулыбалась:
– Наверное, сотни сказок.
Ее радовало счастливое щебетание малыша и то, что, устроившись в карете, он достал из кармана своих солдатиков и принялся разыгрывать сражение. Эмма была счастлива приветствовать любое развлечение: оно помогало ей унять нервную дрожь внутри.
Со дня свадьбы с Николаем, уже более четырех месяцев, она отказывалась видеться с родителями. Почти не было и переписки, за исключением нескольких сухих записок, которыми она обменялась с Тасей. Теперь она размышляла над тем, как они ее встретят. Будет ли их прием теплым или холодным? Что скажут они по поводу Джейка? Может быть, ей лучше было поехать одной? Но Эмме общество ребенка казалось просто необходимым. Кроме того, ей хотелось, чтобы они узнали о ребенке от нее. Это поможет им понять то, что она попробует им объяснить. Ведь Джейкоб был существенной частью тех перемен, которые произошли с Николаем.
– Вероятно, ты встретишься с моими братьями, Уильямом и Закари, - продолжала она. А карета тем временем въехала в длинную подъездную аллею. - Уильям - твой ровесник, вы с ним в некотором роде двоюродные, хотя родство настолько отдаленное, что его трудно проследить. Для русских семья бесконечно важна, они очень гордятся родственниками, так что, Джейк, думаю, Уильям с удовольствием признает тебя своим.
Джейк настороженно посмотрел на нее:
– А он мне понравится?
– Наверняка понравится, - твердо сказала Эмма. - Он хороший мальчик, не из тех, которые дразнятся или обзывают других.
– Но ведь я говорю как крестьяне, и еще я ублюдок.
Эмма до сих пор не задумывалась о том, что мальчик огорчен своим грубым деревенским говором.
– Совершенно ни к чему сообщать об этом людям, Джейк. Тебе нечего стыдиться своего происхождения, тем более что его не изменишь. А к твоей речи Уильям не будет придираться, и вообще, со временем твой выговор смягчится.
– Правда? - Джейку эта мысль, видимо, понравилась, и он вновь занялся солдатиками.
Волнение Эммы возрастало по мере приближения к дому в итальянском стиле - городскому обиталищу семейства Стоукхерстов. Вот показалось очаровательное трио круглых башенок с коническими крышами, окружавшие дом лоджии. Карета остановилась перед парадным входом, и лакей в парчовой ливрее помог Эмме и Джейку выйти.
Наверное, чувствуя и разделяя ее тревогу, Джейк сунул ладошку в руку Эммы, и они направились к двери. Эмма окинула быстрым взглядом его, затем себя, чтобы удостовериться, что они хорошо выглядят.
На пороге их встретил дворецкий. Улыбка осветила его непроницаемое лицо, когда он узнал свою любимицу.
– Мисс Эмма! - радостно произнес он, приглашая их в дом.
Тася уже спешила им навстречу.
– Я увидела в окно подъехавший экипаж! - воскликнула она, бросаясь к Эмме на шею. Лицо ее светилось радостью. - Как замечательно снова тебя увидеть!
Обе засмеялись от счастья. Горячим объятиям не помешал даже тяжелый бархатный плащ Эммы. Ее тревожное волнение стало стихать. Она наслаждалась привычным уютом родного дома и любящим вниманием Таси.
Откинувшись назад, Тася оценивающе оглядела ее.
– Потрясающе, - объявила она. - Сияющая, улыбающаяся, великолепно одетая. Ты, Эмма, просто цветешь. - Взгляд ее перешел на маленькую фигурку рядом с Эммой, и серо-голубые глаза слегка расширились. Удивление заставило Тасю слегка побледнеть. Нежные губы задрожали, она прошептала что-то, по-русски. Затем, взяв себя в руки, спросила дрогнувшим голосом:
– Кто это?…
– Это Джейк, - ответила Эмма, положив руку на окаменевшее плечико ребенка. - Сын Николая.
Проявив необыкновенную выдержку, Тася скрыла изумление.
– Разумеется, породу Ангеловских узнаешь сразу. Особенно глаза. - Она встретилась взглядом с мальчиком и улыбнулась, заметив добрым голосом:
– Сын Николая. Полагаю, это означает, что я - твоя бабушка, не так ли? - Прошумев шелковыми юбками, она опустилась рядом с ним на колени и обняла его, окутав ароматом нежных духов.
– Ты слишком красивая, чтобы быть бабушкой, - с детской непосредственностью заявил Джейк, принимая ее ласку, и приглушенным голосом добавил:
– И пахнешь ты тоже не как бабушка.
Тася рассмеялась.
– А ты, мой милый, умеешь обращаться с женщинами, в точности как твой отец. Если хочешь, можешь называть меня "ба-бу-ля". Так часто зовут бабушек русские. - Она встала и, сняв с него шапочку, погладила темную головку. - Хочешь посидеть с моим сыном Уильямом? Они с гувернером как раз заканчивают урок. Пойдем со мной и посмотрим, как они там.
– А где Закари? - поинтересовалась Эмма.
– Он в детской, у него время сна. - Тася протянула руку Джейку, который послушно ее взял.
Втроем они прошли по внутренним дворикам и холлам, обрамленным мраморными колоннами, поднялись по лестнице, вдоль которой висели бесценные гобелены со сценами из средневековой жизни. Тася поощряла болтовню Джейка, а он с жаром рассказывал ей о зверинце в поместье Ангеловских, о том, что он делает вместе со своим папой. Так добрались они до классной комнаты, уютной, переполненной игрушками и книжками. На стенах были развешаны географические карты и гравюры с иллюстрациями к детским книжкам.
Уильям, сидевший за столом напротив молодого человека ученой наружности, поднял глаза на вошедших. При виде Эммы он испустил восторженный крик и соскочил со стула.
– Эмма! - вопил он, возбужденно обнимая ее. - Эмма, ты вернулась!
Она, смеясь, крепко прижала его к себе.
– Ох, Уильям, ты вырос по крайней мере на дюйм!
Ее темноволосый братик был, как всегда, на редкость здоровым и энергичным. Поглядев на Джейка, она увидела, что он попятился на несколько шагов и наблюдает за ними издали со смешанным выражением любопытства и ревности. Выпустив брата, она протолкнула вперед Джейка и положила руки ему на плечи.
