Клара устроилась поуютнее под теплым боком мужа и глубоко вдохнула запах его усталого, насытившегося тела, Она сладко закрыла глаза и почти уже задремала, когда вдруг вспомнила одну важную вещь.
— Гарет?
— Хм-мм?. — сонно промычал он.
— Я чуть было не забыла! Эдгар просил выяснить, сколько мы будем еще кормить наших пленников. Он должен знать заранее, стоит ли заказывать дополнительную провизию.
— Пусть не беспокоится. Им осталось недолго сидеть в нашем подземелье. Самое большее пару дней, так и передай ему.
— Вот и хорошо. Он будет очень рад. — Клара снова зевнула и придвинулась ближе. — Для него ведь все так сложно, ты знаешь. Мы никогда не держали пленников на Желании.
— У-гм… — Казалось, Гарет уже почти уснул. Клара задумчиво смотрела на тлеющие в очаге уголья.
— Как ты считаешь, куда они теперь подадутся? Ведь хозяин их мертв…
— А?
— Я спрашиваю, что теперь будет с рыцарями, служившими сэру Лукрецию? И с теми лучниками, которых вы поймали в гавани… Несчастные люди. Им будет непросто найти себе новый дом и нового господина!
— Их больше не будет мучить проблема, куда бы податься.
— Почему? — повернула голову Клара.
— Да потому, что я повешу их всех, и дело с концом.
— Что?! — Она даже села на постели. — Но ты не посмеешь сделать этого, Гарет!
Он с трудом открыл один глаз и странно покосился на Клару, будто она вдруг сошла с ума.
— Именно так всюду поступают с подобным сбродом.
— Это невозможно! Да-да, просто невозможно! Вы не повесите семерых людей на этом острове! Клянусь поясом святой Эрмины, этого никогда не будет, и точка. — Она представила себе семь трупов, раскачивающихся на веревках. — Я запрещаю!
Гарет открыл второй глаз и холодно посмотрел на жену:
— Вы запрещаете?
— Да, милорд, решительно запрещаю! У нас на острове еще никогда никого не вешали! Мой отец не видел в этом смысла, и я намерена сделать это доброй традицией.
— Клара, — до странности спокойно сказал Гарет, — эти люди опасны. Они воры. Изменившие своей клятве рыцари. И скорее всего, убийцы.
— Они никого не убили!
— По чистой случайности.
— Просто они служили ужасному человеку, но теперь он мертв!
— А если я отпущу их, они вскоре найдут себе нового господина, ничуть не лучше прежнего. Их уже не переделать!
Клара уставилась на него, пораженная суровой неумолимостью его тона.
— Милорд, я и так не могу оправиться от мысли, что столько ужасных смертей произошло на этой цветущей земле! Вы не можете повесить пленников!
Гарет помолчал, обдумывая ее слова.
— Хорошо. Тогда мы отошлем их в Сиаберн. Сэр Николас с радостью сделает все необходимое.
Клара в ярости ударила кулачком по постели:
— Нет, дело не в этом! Я вообще не хочу, чтобы их вешали!
Гарет с трудом заставил себя сохранить спокойствие.
— Мы с вами договорились, что у лорда и леди Желания есть свои обязанности…
— Да, но…
— В таком случае предоставьте мне возможность исполнять свои обязанности так, как я сочту необходимым.
— Но вы не можете повесить их, милорд! Есть и другой выход!
— Какой, например?
— Помиловать их, — быстро воскликнула она. — Заставить поклясться, что никогда больше ноги их не будет на нашем острове. Они не посмеют вернуться!
— Клара…
— Они боятся вас, милорд. Они уверены, что вы v гораздо могущественнее Лукреция де Валемона.
— Я допускаю, что сюда они больше не вернутся, — согласился Гарет. — Но если мы их отпустим, очень скоро они придут грабить какой-нибудь другой замок.
— Гарет, я не желаю, чтобы семь трупов раскачивались на моем острове! Ясно? Не желаю, а значит, этого никогда не будет.
— Нет, мадам. Будет так, как я сказал.
— Посмотрим! — Она схватила свое одеяло, накинула на плечи и повернулась к краю постели.
— И что это должно означать, жена?
— То, что я буду спать в гардеробной, пока вы не сделаете то, чего я требую!
И, завернувшись, как в плащ, в свое одеяло, она гордо вышла из спальни.
— Черт возьми, они так молоды! — пробормотал Гарет. — Ни одного старше девятнадцати лет. — Он всмотрелся в лица четверых латников, приведенных для допроса в большой зал. — Какого дьявола колдун набирал на службу юнцов?
— Во-первых, они давно уже не юнцы, — пожал плечами Ульрих. — А во-вторых, тебе не хуже меня известен ответ на свой вопрос.
— Ты прав. — Гарет уперся локтями в резные ручки дубового кресла и подпер кулаком подбородок. Он терпеть не мог этой стороны своего бывшего ремесла. — Молодые люди гораздо легче поддаются влиянию. Ими проще управлять. Они не задумываются над приказами… И уж, конечно, не ставят под сомнение существование колдовства.
— Лукреций, без сомнения, пользовался кнутом и пряником… Запугивал страшными карами и обещал за верность рыцарство и легкую добычу… Старый, как мир, способ вербовки неоперившихся юнцов!
— Моя жена хочет, чтобы я проявил к ним милосердие! — бросил взгляд на пленников лорд Желания. — Просит отпустить их на все четыре стороны.
— Я уже слышал об этом. Весь замок знаком с… х-мм… условиями леди Клары.
— Разумеется, она не смогла держать язык за зубами!
— Она здесь ни при чем. Слухи поползли после того, как служанка увидела леди Желания спящей на полу в гардеробной.
Гарет побарабанил пальцами по щеке, но промолчал.
Ульрих деликатно кашлянул.
— Возможно, твою добрую жену смущает юность наших пленников. Ты же видишь, они чуть старше Даллана… Но откуда такое сочувствие к лучникам, которых мы взяли в гавани? Они даже не пытаются скрыть, что всю жизнь занимались грабежом!
— Вот-вот… А она, видите ли, хочет, чтобы я с почетом отпустил их и благословил на новые подвиги!
— Женщины вообще склонны жалеть всех подряд! А твоя жена вообще не терпит жестокости.
— Только вообрази себе, она не хочет, чтобы семь болтающихся висельников омрачили прибытие великой аббатисы Хелен!
— Сдается мне, нашу аббатису этим не удивишь. В свое время она видала и кое-что похуже! — хмыкнул Ульрих.
— Можешь не сомневаться! И вообще, неужели мы не успели бы снять трупы к ее прибытию?! — Гарет мрачно взглянул на четверых пленников.
Они были не просто молоды. Они были до смерти напуганы и всеми силами пытались спрятать свой страх под маской вызывающего презрения. Гарет кивнул страже, и она отступила на шаг назад. Он взглянул в лицо самого старшего из рыцарей.
— Твое имя?
— Сэр Роберт.
— Где твой замок?
Юноша замялся, потом пожал плечами:
— После смерти лорда Лукреция у меня больше нет замка.
— А семья?
