Араминта издала сдавленный стон, и Бенедикт снова едва не расхохотался.
– Судья! - позвала Вайолет и, когда тот вынырнул из-за угла, весело ему улыбнулась и сказала:
– Я закончила. Судья облегченно вздохнул.
– Значит, мне не придется никого арестовывать?
– Похоже на то.
Судья безвольно привалился к стене.
– Я ухожу, - объявила леди Пенвуд таким тоном, будто кто-то будет по ней скучать, и, повернувшись к дочери, яростно взглянула на нее. - Идем, Пози!
Бенедикт увидел, как вся кровь отхлынула у девушки от лица, но не успел и слова сказать - Софи бросилась к Вайолет с криком:
– Леди Бриджертон!
– Да, моя дорогая?
Схватив Вайолет за руку, Софи заставила ее наклониться и что-то прошептала ей на ухо.
– Совершенно верно, - согласилась Вайолет и обратилась к Пози:
– Мисс Ганнингуорт!
– Вообще-то меня зовут мисс Рейлинг, - поправила ее Пози. - Граф меня не удочерил.
– Ах да… Мисс Рейлинг, сколько вам лет?
– Двадцать один, миледи.
– Что ж, возраст вполне подходящий для того, чтобы принимать самостоятельные решения. Не хотели бы вы погостить у нас?
– О да!
– Я запрещаю тебе жить у Бриджертонов, Пози! - воскликнула Араминта.
Не обращая на нее ни малейшего внимания, Вайолет продолжала:
– В этом сезоне я собираюсь пораньше уехать из Лондона. Не хотели бы вы поехать вместе с нами в Кент и пожить там некоторое время?
Пози быстро кивнула:
– Я была бы вам чрезвычайно признательна.
– Значит, договорились.
– Нет, не договорились! - рассвирепела Араминта. - Пози моя дочь, и…
– Бенедикт, - устало попросила леди Бриджертон, - напомни мне фамилию нашего поверенного.
– Поезжай! - крикнула Араминта Пози. - Но чтобы в моем доме ноги твоей больше не было!
Впервые за все время лицо Пози стало испуганным.
– Если ты сейчас с ними уйдешь, ты мне больше не дочь! - прошипела Араминта прямо ей в лицо.
Пози затравленно взглянула на леди Бриджертон. Та тотчас же подошла и взяла ее под руку.
– Не волнуйтесь, Пози, - успокоила ее Вайолет, - вы можете жить у нас столько, сколько захотите.
Подойдя к Пози, Софи взяла ее под другую руку.
– Теперь мы с тобой будем настоящими сестрами. - Она наклонилась и поцеловала Пози в щеку.
– О Софи! - воскликнула Пози, и слезы брызнули у нее из глаз. - Прости меня! Я никогда не вставала на твою защиту, а должна была бы…
Софи покачала головой:
– Ты была слишком молода. И потом, мне ли не знать, как тяжело бороться против этой… - И она бросила на Араминту испепеляющий взгляд.
– Не смей говорить обо мне в таком тоне! - завопила Араминта и занесла руку, словно для удара.
– Вы что, забыли про поверенных, леди Пенвуд? - подала голос Вайолет.
Араминта опустила руку, однако вид у нее был такой, будто она в любую минуту готова наброситься на дочь.
– Бенедикт, - обратилась к сыну Вайолет, - сколько времени потребуется, чтобы добраться до адвокатской конторы?
Бенедикт задумчиво почесал подбородок, едва сдерживаясь, чтобы не расхохотаться.
– Не так много. Минут двадцать, а если дорога забита, то с полчаса.
Задрожав от злости, Араминта обратилась к Вайолет:
– Что ж, можете забирать ее! Она мне не нужна! Не дочь, а сплошное наказание! Но учтите, вам придется жить с ней в одном доме до самой смерти, потому что она никогда не выйдет замуж! Мне приходилось давать молодым людям деньги уже за то, чтобы они приглашали ее танцевать.
И в этот момент произошло неожиданное. Софи затряслась, щеки ее пошли красными пятнами, зубы заклацали, из груди вырвался яростный вопль, и, прежде чем кто-то успел ее остановить, она подскочила к Араминте, размахнулась и нанесла ей такой сильный удар, что та кубарем покатилась по полу.
Бенедикт рот раскрыл от изумления, а Софи злобно прошипела:
– Это тебе не за то, что ты украла мое приданое, и не за то, что все время пыталась выставить меня из дома, и не за то, что превратила меня в бесправную рабыню после его смерти.
– А за что, Софи? - тихо спросил Бенедикт.
– За то, что не любишь собственного ребенка, - ответила Софи, не отрывая от Араминты взгляда. Пози разрыдалась.
– В аду есть специальное место для таких матерей, как ты, - убийственно тихим голосом продолжала Софи.
– Знаете, - подал голос судья, - пора освобождать камеру для следующего заключенного.
– Он прав, - поспешно проговорила Вайолет и, опасаясь, что Софи начнет пинать Араминту ногами, встала перед ней и обратилась к Пози:
– Вы хотели бы забрать из дома какие-нибудь вещи?
Пози покачала головой.
– Что ж, в таком случае вам предстоит начать жизнь заново, дорогая, - заметила Вайолет, пожав девушке руку.
Араминта поднялась и, бросив на Пози последний яростный взгляд, пошла прочь.
– Отлично, - бросила Вайолет, подбоченившись. - Я уж думала, она никогда не уйдет.
Сняв руку с талии Софи, Бенедикт прошептал:
– Стой на месте, - и быстро подошел к матери. - Когда я говорил тебе в последний раз, как сильно я тебя люблю? - прошептал он ей на ушко.
– Давно, - ответила Вайолет, весело улыбаясь. - Но я это и так знаю.
– А я говорил тебе, что ты самая лучшая из всех мам на свете?
– Нет, но это я тоже знаю.
– Хорошо. - Наклонившись, он запечатлел на щеке матери поцелуй. - Спасибо тебе. Я горжусь тем, что я твой сын.
И внезапно Вайолет, которая отлично держалась в течение всего дня, которая показала себя самой безжалостной и находчивой из всех присутствующих, разрыдалась.
– Что ты ей сказал? - набросилась на Бенедикта Софи.
– Все в порядке, - проговорила Вайолет, громко шмыгая носом. - Просто… - Она порывисто обняла Бенедикта. - Я тоже тебя люблю!
– Какая прекрасная семья, - заметила Пози, обращаясь к Софи.
– Я знаю, - ответила та.
***
Час спустя Софи сидела в гостиной Бенедикта на той самой софе, на которой всего несколько недель назад потеряла девственность. После того как Софи, Пози, Бенедикт и леди Бриджертон вышли из тюрьмы, Бенедикт сообщил матери, что намеревается отвезти Софи в свой дом. А когда Вайолет высказала сомнение в разумности этого поступка, одарил ее таким взглядом, что она испуганно попятилась и попросила лишь, чтобы они были в Бриджертон-Хаусе к семи.
Следовательно, у Софи с Бенедиктом был целый час, чтобы побыть наедине.
– Прости! - выпалила Софи, едва усевшись на софу. Всю дорогу до дома они почему-то молчали. Держались за руки, время от времени Бенедикт подносил к губам руку Софи, но ни один из них не проронил ни слова.
Софи была этому только рада. Она не знала, что говорить. В тюрьме, в присутствии людей, все казалось легко и просто, но теперь, когда они остались одни, не могла найти, нужных слов. Кроме одного:
