Престбери был не единственной причиной раздражения Уорта. С тех пор как Уорт, в силу собственной честности, решил заблаговременно предупредить владельцев магазина о своем увольнении, желая предоставить им достаточно времени на то, чтобы найти замену, его отношения с ними резко ухудшились. Уорт рассчитывал, что они пожалеют о своем отказе сдать им квартиру, узнав, что он собирается с ними расстаться, но этого не произошло. Напротив, их надменность и презрение стали еще невыносимей, они обращались с ним как с простым рабочим, без которого они вполне могут обойтись, а не как со старшим служащим, который принес им миллионные прибыли. Возможно, они вообразили, что без тех обширных торговых связей, которыми располагал их прославленный магазин, он не сможет преуспеть и все равно прибежит к ним назад, получив хороший урок. Может, именно поэтому они и запретили ему извещать кого бы то ни было о своем уходе до тех пор, пока сами об этом не объявят, чтобы он не успел перетащить к себе ни клиентов, ни служащих.
Они вдруг стали наведываться в ателье, расхаживать по нему с хозяйским видом и во все вмешиваться, будто хотели показать ему, что он уже утратил свои полномочия. В их глазах он уже утратил свой вес. Что он может показать миру от своего имени? Все его платья выходили из этого магазина с биркой «Мезон Гажелен». Если даже он и заработал себе репутацию, то она уже давно перешла к ним. Если кто-то упоминал, из каких дивных сказочных материй были сшиты платья, которые надевают в Тюильри или где-нибудь еще в высшем свете, то никто и не вспоминал про какого-то старшего служащего, по чьей инициативе они были выпущены в розничную продажу, и в списке поставщиков этой роскоши значились только их имена. Ограниченным напыщенным господам и в голову не могло прийти, что в лице Уорта они теряют великого художника-модельера.
Партнеры решили осмотреть заброшенные склады, о которых упомянула Мари. Жаль, язвительно заметил мсье Обиге своему компаньону, что Уорт не удосужился потратить время на то, чтобы найти им какое-нибудь применение, вместо того чтобы доставлять им столько хлопот своими новомодными идеями, которые хоть и принесли им деньги, но лично им претили.
Однажды днем, покормив сына, Луиза укладывала его в его ящик-кроватку, когда в комнату ворвался Роберт.
— Быстро! Спрячьте его! И сами спрячьтесь! Вас не должны здесь обнаружить! Тут хозяева ходят по коридорам и суют свой нос во все помещения!
На какой-то момент ее парализовало от страха. Роберт толкнул ее в самый темный угол, плечом отодвинув какие-то коробки, и прижал ее к стене.
— Стойте здесь тихо.
— Но Поль Мишель…
— Я все сделаю. Не переживайте. — Он, насколько это было возможно, задвинул ее коробками и вернулся к ящику, в котором лежал умиротворенный ребенок, широко раскрыв глазки. Схватив ящик, Роберт задвинул его обратно в сундук, оставив небольшую щель для доступа воздуха. Едва Роберт отошел от сундука, как дверь отворилась, и на пороге появились оба совладельца. При виде продавца они замерли от изумления.
— Кто вы? И какого черта здесь делаете? — грозно просил мсье Гажелен.
— Я Престбери, мсье. Из ателье. Думал вот калильную сетку зажечь, чтоб вам было светлее.
— Калильную сетку? Какую еще калильную сетку? Эта старая часть магазина освещается только лампами. — Его глаза подозрительно сузились. — У вас шейный платок растрепался, и рукав в пыли. По-моему, вы что-то дурное замыслили. А может, вы присвоили какой-нибудь товар и боитесь разоблачения?
— Нет, мсье. Правда, нет.
— Вынужден вас огорчить, но я вам не верю. — И мсье Гажелен вошел в комнату, внимательно оглядываясь по сторонам. Следом за ним вошел его партнер, а за ним — один младший подмастерье с лампой. В другой раз владельцы все только бегло оглядели бы, но теперь они решили все тщательно проверить. Заметив возле груды наваленных друг на друга ящиков треугольные следы, выделявшиеся на пыльном полу, мсье Обиге быстро отодвинул ящики в сторону. И в свете лампы показалась перепуганная девушка, которая стояла, прижавшись спиной к стене.
— Мадемуазель!.. — Мсье Обиге забыл ее фамилию.
Луиза торопливо выбралась из своего убежища, отряхивая пыль с рукавов трясущимися пальцами.
— Я Луиза Вернье, и мсье Престбери здесь совершенно ни при чем, — стала она объяснять, желая спасти Роберта.
— Молчать! Ложь вас не спасет, мадемуазель, — взревел мсье Гажелен. — Яснее ясного, что наш неожиданный приход оторвал вас и этого молодого негодяя от постыдного занятия. Я не стану спрашивать, как часто эти тайные свидания происходили в течение рабочего дня, потому что не желаю знать. Одного раза вполне достаточно, чтобы вы оба были немедленно уволены. Убирайтесь из магазина сейчас же.
Луиза испугалась.
— Я уйду, но не допущу, чтобы из-за меня уволили ни в чем не повинного человека. — Луиза подошла к ящику, выдвинула его и взяла на руки Поля Мишеля, завернутого в одеяло. — Мне нужно было уединиться из-за сына. Я каждый день приносила его в магазин, об этом знал только мсье Престбери, который был так добр, что решил спасти меня от увольнения, предупредив, что сюда идете вы. Это добрый и благородный поступок. Умоляю, не наказывайте его за это.
— Вы не замужем, мадемуазель! — воскликнул мсье Гажелен с искаженным от гнева лицом. — Вы уже давно должны были оставить службу в моем магазине, раз покрыли себя таким позором. Немедленно вон!
Но Луиза пыталась настоять на своем:
— Только не увольняйте мсье Престбери. Это я во всем виновата.
— Он вам помогал и покрывал вас в нарушение всех правил этого уважаемого торгового дома! Вон оба, немедленно!
Она в отчаянии наступила Роберту на ногу.
— Ну, скажите сами, раз уж меня никто не хочет слушать.
Но Роберт уже понял, что все бесполезно, и поэтому решил, как всегда, воспользоваться случаем, чтобы извлечь для себя выгоду.
— Теперь я здесь принципиально не останусь. Мы уходим вместе, — твердо произнес он и ободряюще улыбнулся Луизе.
Потом с покровительственным видом обнял девушку за плечи, и они вышли из кладовой. Она даже не знала, что сказать — так ее растрогало его твердое решение разделить ее участь. Луиза не знала, что Уорт увольняется и сказал Роберту, что тот может работать у него. Как человек честный, Уорт не стал бы переманивать служащих ателье для работы в своем заведении. Оно должно было открыться в начале нового года. Но Роберт был его протеже, а он обязался перед мистером Элленби продолжить обучение молодого человека. То, что хозяева преждевременно вышвырнули его на улицу, означало несколько недель безработицы, пока Уорт не откроет свой новый салон. Роберт был даже рад этой кратковременной свободе.
