— Откуда это у тебя? — выдавил тот при окончании, собираясь повторить чтение.
Барон сказал так, как оно было.
— От убитого мной курьера.
— Но как такое могло произойти? — негодовал граф.
— Во время нашего путешествия с Татьяной. Двое пытались ограбить и убить меня, а так же забрать себе Таню.
— Но ты…
Барон небрежным жестом откинул стопку газет.
— Да. Пришлось защищаться. В сумке, притороченной к седлу, было вот это, — ткнул он в письмо.
Было только одно обстоятельство, о котором он не упомянул, это то, что сделал он такое с ними — доберманом.
Граф с трудом вымолвил:
— Я потрясён.
Серж хотел промолчать, потому как это действовало на него до сих пор тревожно, но не справился и ответил:
— И я не меньше. Как видишь, я до сих пор не покоен.
Граф ещё раз перечитал письмо. Отёр лоб и несмотря на то, что его глаза всё ещё были прикованы к письму, спросил у барона:
— Кто про это знает?
Серж поправил манжеты.
— Что оно у меня, никто.
Владимир побарабанил пальцами по столу. Непонятное письмо жгло руки и дразнило.
— Опять польская карта в руках Англии!
Барон едва уловимо кивнул.
— Ты, безусловно, попал в цель. Присоединение герцогства Варшавского сильно осложнило западные отношения России. Всё непросто в этой каше граф. Польские земли были в давней, даже географически обусловленной связи с Пруссией. Считай польский экспорт и польский рынок для сбыта ввозимых товаров служили выгодным объектом прусской эксплуатации. Защищаясь от экономического захвата Пруссией польского и российского рынка, а также обеспечивая таможенную самозащиту, последние мероприятия привели к новому успеху покровительственной системы в русской имперской экономической политике. Учти, что это не маловажный факт. А ещё к экономическому сближению царства Польского с Россией с полной отменой русско-польской таможенной границы тоже.
— Я что-то слышал об этом. Чёрт, и тут польское восстание. Серж, получается, Россия сама создала такую абокадабру себе, как польские силы для борьбы с собой. Ведь финансы Польши смогут иметь резервный фонд, который и бросят на поддержку войны. А с армией вообще получается не просто. Созданная по образцу имперской, ещё и снабжённая всем из России.
— Прибавь к этому — получила отличную организацию на основе русских кадров. К тому же польская промышленность поднялась за счёт русской на имперском рынке. Я представляю реакцию Николая вот на всё это.
— Опять рука Англии? — предположил граф.
— Не без этого. Роль свою сыграла в подстрекательстве и деньгами наверняка ссудила. Но наша политика тоже свою лепту внесла. Не надо так гнуть поляков в религиозном и национальном вопросе. И как видишь, наши шкуры помогают, — подкинул он на столе письмо, — не даром, конечно, а за злато.
— Что ты собираешься с ним делать? Ведь непременно собираешься, иначе бы просто выкинул?
Серж помолчал, а потом тихо сказал:
— Передать в первые руки.
У графа скаканули на лоб глаза.
— Вот это ты загнул…
— Вольдемар, по другому нельзя. Исчезнет, до него не дойдёт. Непременно найдётся желающий заработать на этом.
— Кто против, но как доставить ему эту бомбу, Серж?
Владимир всё понимал. Всё, всё…, но вот как доставить письмо самому царю в руки — нет.
Барон, походив по кабинету, встал у окна. Поизучал пейзаж и тоже ничего не придумав развёл руками.
— Я в растерянности. Но мы с тобой были и не в таких передрягах. Надо что-то особенное изобрести.
— Без посредников не возможно, — загорячился Владимир.
— Это исключено. Учитывая характер письма, только из рук в руки, — не согласился барон.
Тот собственно и не настаивал.
— Надо думать…
— Интересно, что нам остаётся, — усмехнулся Серж. — Не надо, а будем, обязаны думать. Или ты жалеешь, что я тебя впутал в это?
— Не говори ерунды, — возмутился он. — А что, если что-нибудь весёленькое организовать. Ты не знаешь, какие у него в это время бывают мероприятия с участием широких масс общества?
— Например? — взлетела бровь у барона.
— Дай сообразить… Скачки. — Обрадовался удачной мысли граф.
— А что, это выход. Считай себя участником.
— Я, зачем? Да у меня и лошади такой нет. К тому же я давно не занимался этим.
— Лошадь найдём. У меня есть. Подумаешь, пару раз прогонишь, вспомнишь.
— И что дальше. Вот я в скачках и…
— Через поле понесётся доберман с письмом в зубах к трибуне с почётным гостем. Твоя задача взять у пса письмо и передать тому, кому его след передать.
— Где ты возьмёшь такого пса? Это ж не простая собака нужна, а умница.
— Моё дело. У Тани есть доберман, это то, что нам надо, он дрессирован.
— Хорошо, договорились. Чёрт, угораздило же тебя влезть в такое дерьмо. Можно же уничтожить всё это и нет проблемы.
— Можно, для нас однозначно всё будет радужно, но, как же он, тот, кто шлёт вот это, — подкинул Серж пакет, — занося нож в спину России.
— И это правда.
Возвращая разговор в житейское русло, напомнил:
— Про баньку не забудь…
Граф не отказал себе в удовольствии поиронизировать.
— С чего по бане деревенской соскучился?
Серж пряча улыбку отвернулся.
— Дорога замотала, пыль.
— Идём вдвоём с банщиками или ты сладко хочешь? — подмигнул брат.
— Надо же придумал — сладко!? Но так и есть с Татьяной. А ты поговори с Софи и через день тронемся в путь. Остановитесь у нас.
Владимир хлопнул ладонью о коленку.
— У вас не получится. Тесть будет против. Не хотелось бы обижать.
Серж не возражал.
— Пусть будет дом Софьи.
— Ладно, идите и с лёгким паром вас!
Улёгшись на широкой лавке, в плавающем паре бани, она, сладко потягиваясь, лепетала:
— Наши славянки романтичны и настоящие гурманы. Перед тем как отправиться на свидание, принимали ванны на травах: с мятой — для приятного холодка кожи, с можжевельником — для чувствительности.
— А шиповник вот для чего замочен? — плескал он на неё пахучими каплями.
— Какой ты не догадливый, Серж. Естественно, для терпкого аромата. А соком ландыша натирали щёки.
— Вот тебе раз. Зачем?
— Для страстного румянца.
— Придётся всыпать тебе веничком берёзовым. — Погрозил он, передав ей веник, — а ну поколоти меня. Да сильнее. Он старался не смотреть на её расслабленное от пара и источающее аромат трав тело. Усыпанное каплями словно жемчугом, оно тянуло его как магнитом… Из бани он нёс её на руках, целуя в разрумяненный нос и щёки.
Таня, распустив для просушки волосы, сидела около открытого окна. Прохладный пахнущий травами и лесом воздух наполнял комнаты. За расплывающимся в ночи очертанием сада полыхнул край неба, всходила луна.
