Прошло бесконечно много времени, но все же Максу наконец удалось проводить гостей-мужчин в гостиную к дамам. Вскоре компания переместилась в музыкальную комнату, где дамы решили по очереди развлечь собравшихся своими музыкальными талантами.
Вспомнив рассказ тестя о том, как любила Дафна играть на фортепиано для матери, он рискнул во всеуслышание предложить маркизе сыграть.
Она окинула мужа задумчивым взглядом, потом склонила голову, как послушная жена, и пробормотала:
— Как скажете, милорд.
Но когда она шла мимо него к инструменту, Макс заметил в ее голубых глазах холод.
Она открыла крышку, выбрала ноты, села и провела пальцами по клавишам, словно заново знакомясь с давно потерянным другом.
Потом она глубоко вздохнула и заиграла.
Это была простая задушевная и очень выразительная пьеса. Макс ее узнал — аранжировка для фортепиано известной музыки Альбинони.
Адажио наполнило комнату своей скорбной красотой. Музыка началась тихо и медленно, но быстро набирала силу и достигла крещендо, в котором чувствовалась смутная угроза.
Макс нахмурился. Какой странный выбор, подумал он. Дафна так старалась создать для гостей приятную атмосферу, но музыка, мягко выражаясь, изменила настроение.
Ему не потребовалось много времени, чтобы понять в чем дело. Это какое-то послание. Для него.
Он внимательно посмотрел на жену, и почему-то у него появилось чувство, что видит ее впервые.
Только он и представить себе не мог, какие чувства бушевали в ее душе. Макс понял только одно: несмотря на тщательную предварительную проработку вопроса, в Дафне было еще очень много неизведанного.
Или он правильно сделал, попросив ее сыграть, или она только сейчас по неведомым причинам решила показать доселе скрытую часть своей души.
Искренняя страстность исполнения не осталась незамеченной. Когда пьеса окончилась, гости несколько секунд молчали, пребывая в глубокой задумчивости. Потом раздались аплодисменты.
— Превосходно! — восклицали одни.
— С душой! — вторили другие.
Дафна медленно подняла голову от фортепиано, словно только что перенесла тяжелое испытание. Она встретилась глазами с Максом, и пока другие гости продолжали аплодировать и хвалить ее исполнение, он подошел к инструменту и предложил жене руку.
С одной стороны, он испытывал гордость — жена оказалась талантливой и в этом, но с другой — никак не мог понять, что происходит.
— Ты полна сюрпризов, дорогая, — пробормотал он, провожая ее от фортепиано к креслу. — Возможно, есть и другие секреты, о которых я не знаю?
— У меня нет, а у тебя? — Она не стала ждать ответа, высвободила руку и вернулась к гостям — превосходная хозяйка!
Макс пришел в замешательство.
Любопытно: он мог с легкостью предсказывать поведение незнакомых людей, но только сейчас до него дошло, что его любимая жена практически игнорирует его.
Он сделал что-то не то? Нет, вряд ли. Макс не помнил за собой никакой вины. Наверное, она просто сосредоточилась на гостях. Он не сомневался, что вечер для нее выдался достаточно нервным. И она к нему довольно долго готовилась.
Но ее страстное исполнение напомнило ему об одной потайной двери в Данте-Хаусе — поворачивающемся книжном шкафу в гостиной. Эту дверь можно было открыть, сыграв определенные ноты на старом пыльном клавесине, стоящем в центре комнаты.
В нескольких шагах от него Дафна очаровывала местного викария и его супругу. Макс смотрел на нее с восхищением, хотя, наверное, должен был встревожиться. Он знал только одно: чем дольше она держит его на почтительном расстоянии, тем больше все в нем стремится к ней.
Похоже, она воздвигла некий невидимый барьер между ними, и хотя Макс знал, что ему не на что жаловаться, он не привык к такому, и ему все это не нравилось.
В какой-то момент он подумал, не могла ли она случайно увидеть то, что не предназначалось для ее глаз. Возможно, она наткнулась на что-то, выдавшее его роль в Ордене?
Но это невозможно. Вирджил неоднократно предупреждал его об осторожности, но Макс и сам был достаточно опытным агентом, чтобы себя не выдать.
Он не мог предположить, что нарушил маскировку и раскрылся перед собственной женой. Должно быть что-то другое. Но в чем бы ни была причина перемены в ее поведении, Макс желал вернуть прежнюю Дафну.
Немедленно.
— Твой отец рассказывал, что ты любила музыку. Но я не знал, что ты так хорошо играешь, — сказал Макс, когда они наконец проводили гостей.
Было два часа ночи.
— Я рада, что смогла удивить вас, милорд. — Дафна сидела за туалетным столиком и стаскивала длинные перчатки. Макс, войдя в ее спальню, развязывал галстук.
Он подошел и заглянул ей в глаза.
— Дафна, с тобой все в порядке?
— Да, а что?
— Ты выглядишь рассеянной, — осторожно сказал он и обошел жену, чтобы помочь ей расстегнуть колье.
Дафна опустила голову и обеими руками приподняла волосы на спине, чтобы они не попали в застежку украшения. Макс внимательно смотрел на ее отражение в зеркале.
— На самом деле, — после долгой паузы сказала она, — я беспокоюсь из-за Кариссы.
— Из-за Кариссы? — Макс нахмурился и вложил колье ей в руку. Он и забыл о письме ее подруги. — А что с ней?
— Ее кузины не слишком добры к ней. Я думаю поехать в Лондон, чтобы поддержать ее. Ты не возражаешь, дорогой?
Максу показалось, что в ее спокойном вопросе имеется некий неприятный подтекст.
— В такое время года в Лондоне ничего хорошего нет. Почему бы просто не пригласить ее сюда?
— Я могу поехать в Лондон, если захочу. Я же не твоя пленница? — Она одарила его невозмутимой улыбкой и обожгла горящим взглядом.
— Конечно, ты не пленница, — пробормотал Макс и отчетливо понял: что-то произошло. Знать бы еще, что именно. — Тебе надоела деревенская жизнь? Или тебе надоел я?
Стоя за спиной жены, Макс положил руки ей на плечи.
— Если ты действительно хочешь поехать в город и повидаться с друзьями, я отвезу тебя туда сам. Но придется подождать пару дней, пока я вернусь.
— Откуда? — Она вопросительно взглянула на его отражение в зеркале, явно неудовлетворенная ответом.
— Я должен съездить в Горг на металлургический завод. Кажется, я говорил, что имею контрольный пакет акций этой компании.
— Контрольный… да, — прошептала она.
— Теперь, когда война закончилась, на пушки нет спроса. Руководство предприятия хочет продемонстрировать мне некоторые новые идеи. Надо решить, какую продукцию выпускать вместо военной.
— Понимаю.
— Это займет не больше пары дней. Ты даже соскучиться не успеешь. Когда я вернусь, мы поедем в Лондон.
