Если она будет здесь, когда он вернется.
Теперь она может испытывать страдание, боль, гнев, но по крайней мере останется жива. Он не сможет вернуть ее себе, если она умрет.
Рейн взглянул на лежащее письмо.
«Свобода зовет. Возвращайся домой.
Дед».
Микаэла, в штанах и черной рубашке, спустилась по лестнице и, не взглянув на мужа, прошла мимо. Рейн не думал, что ему может причинить такую боль вид страдающей жены.
Он хотел прикоснуться к ней, она резко повернула голову, и он на миг увидел проступившую в ее суровом взгляде любовь.
— Куда ты направляешься?
— Это больше не твоя забота, Рейн.
Она ушла. Из дома его отца, из его жизни. Рейн двинулся следом, но застыл на месте, когда Микаэла свистом подозвала Нараку. Изменник даже опустился на колени, чтобы она могла сесть в седло. Когда Рейну удалось справиться с чувствами, она уже выехала со двора. В глазах у него защипало. Он направился к конюшне, но кто-то взял его за руку.
— Оставь ее, — сказала Аврора.
— Не могу.
— Ты разбил ей сердце, Рейн. Почему?
— Она бы отправилась на войну, мама. Сознательно рисковала бы жизнью ради мятежа, не думая ни о себе, ни обо мне, ни о ребенке, которого может носить.
— Значит, ты запираешь ее, чтобы избавить себя от тревог? Глупец. — Аврора стукнула его ладонью по лбу. — Я учила тебя не этому. Ты думаешь, у женщин нет цели в жизни и они сильны лишь чувствами? Разве ты забыл, что я девять лет искала своего отца? Что женщина правила Англией. Богини ветра, земли, огня, воды. Разве ты забыл?
— Конечно, нет.
— Тогда почему ты душишь ее веру, как они душили мою в Шотландии? Ты притесняешь ее так же, как Англия притесняет колонии. Неужели ты мог подумать, что она не последует велению сердца? Микаэла очень любит тебя. Саари никогда так не любила. Она любит твою душу. Но брак не дает тебе права распоряжаться ее убеждениями, а ты поставил жену перед выбором. Попросил ее отказаться от того, что три года давало ей силы жить. У Микаэлы не было ничего, пока не появился ты. И она все это потеряла.
— У нее есть я! Наша жизнь, наше будущее!
— Насколько я понимаю, нет.
Сжав кулаки, Рейн направился к конюшне и через несколько минут уже мчался к кораблю. Чем раньше он отплывет, тем раньше вернется и сможет восстановить разрушенное.
Микаэла соскользнула с седла и упала на колени, захлебываясь от рыданий. Здесь, в уединении, она облегчала свою душу, пока не кончались слезы. Она страдала, пока ее душа не онемела от боли. Полуденное солнце опустилось ниже, а она по-прежнему не двигалась, гладя рукой то место, где Рейн любил ее, где они клялись принадлежать друг другу. Она считала те мгновения счастливейшими в своей жизни, но теперь все разрушено, ей никогда больше не ощутить его прикосновений, не почувствовать на себе его взгляда, не узнать вкуса его поцелуев. Она возродилась в этой любви. А теперь ее сердце гибнет.
Несколько часов спустя Рейн вошел в спальню и замер. Микаэлы не было. Его чемоданы стояли на полу у двери, сверху лежали пистолеты, вычищенные и заряженные. Несмотря на страдание, он улыбнулся. Потом увидел под оружием медальон, нерешительно протянул руку и надел его.
Он взглянул на брошенную в кресле одежду Микаэлы, на смятую постель, где он сегодня утром любил ее. Все исчезло, погибло из-за нескольких умышленно резких слов, из-за гордости и убеждений. Рейн испытывал отвращение, что ему пришлось предъявить ей ультиматум, чтобы сохранить ее жизнь, ему хотелось перестрелять всех колонистов и немедленно покончить с восстанием.
Рейн увидел на кровати что-то яркое. Подняв затерявшуюся в смятых простынях ленточку, он вдохнул запах Микаэлы, затем обвязал лентой запястье, взял чемоданы и вышел из комнаты.
— Она вернулась? — спросил он у выглянувшего из кабинета Рэнсома.
Взгляд отца переместился вправо, Рейн повернул голову, и сердце у него упало. Микаэла стояла неподвижно, волосы распущены, глаза слегка припухли.
— Я отплываю на рассвете.
— Тогда счастливого пути. Он шагнул к ней.
— Микаэла…
В ее глазах вспыхнула злоба, слетавшие с ее губ слова напоминали тихое шипение:
— Уходи! Найди своего родного отца и убей его, Рейн. Я хочу, чтобы он умер. За все страдания, которые он причинил мне!
Микаэла бросилась к лестнице, но он схватил ее за руки и, хотя она яростно сопротивлялась, обнял ее.
— Я хочу, чтобы ты была жива.
— Мне нужно закончить…
— Я люблю тебя. Люблю, — страстным шепотом повторил он. — И я вернусь.
Рейн вложил в свой поцелуй все свое отчаяние, всю свою любовь.
Одно короткое мгновение они смотрели друг на друга тяжело дыша, а затем Микаэла побежала наверх мимо спускающейся Авроры, едва не сбив с ног Виву.
Рейн долго смотрел на опустевший коридор, потом, не оглядываясь, вышел из дома. Он испытывал ужас при мысли, что ему не к кому будет возвращаться.
Рано утром Микаэла стояла на балконе, наблюдая, как «Императрица» проходит пролив. Черная фигура Рейна выделялась на фоне белоснежного судна, и у нее было такое чувство, словно она видит, как уплывает ее жизнь. Она подумывала спрятаться на корабле, но Рейн мог почувствовать ее присутствие или, ожидая подобной выходки, обыскать судно.
Но ее решимость покинуть остров только крепла.
Микаэла обошла комнату, собирая подаренную ей одежду и запихивая ее в потертую кожаную сумку. Теперь у нее осталась лишь борьба за свободу.
Значит, так тому и быть.
Человек покачал головой и отвернулся, не обращая внимания на ее просьбы. Да, Рейн сдержал обещание и запретил всем капитанам брать ее на корабль.
— Чем ты здесь занимаешься? — спросил Рэнсом.
— Пытаюсь выбраться с этого проклятого острова.
— Рейн хочет, чтобы ты осталась.
— Рейн может убираться к черту!
— Он делает это ради твоей же пользы.
— Нет, Рэнсом. Он делает это ради себя. Он думает, что если я буду сидеть взаперти и волноваться за него, то быстрее его прощу и обрадуюсь его возвращению.
— А разве нет?
Микаэла перевела взгляд на море. «Императрица» уже превратилась в белую точку на горизонте.
— Я не покорюсь его воле лишь из-за того, что ему хочется запереть меня.
— Он тебя любит.
— Довольно странный способ выражать свою любовь. Рэнсом, отвезите меня в Англию, чтобы я могла покончить со всем этим и спасти хоть что-то из моего брака.
Рэнсом смотрел на нее, и в его душе верность данному сыну обещанию боролась с мольбой, светившейся в ее выразительных глазах. Верность победила.
— Нет.
— И никто не отвезет меня в Англию?
— Я отвезу.
