Гэвин покатился по полу как мог быстро, и, хотя расстояние составляло всего несколько футов, его голова начала кружиться от напряжения. Добравшись до свечи, он улегся на утрамбованной временем земле и поднял ноги, расположив веревку над слабым пламенем.
– Гори, чертова удавка, – выругался он.
Возле лежащих в углу останков животных он краем глаза заметил двух крыс, которые с любопытством посмотрели на него и стали осторожно приближаться.
– Гори, ты, презренная…
Но едва веревка начала дымиться, как дверь широко распахнулась, заставив крыс спасаться бегством.
– Слушай, лорд, я вижу, что тебя ни на минуту нельзя оставить без присмотра.
Гэвин уставился на фигуру в проеме двери.
– Ну как, приятель, готов ты встретить свою судьбу? – весело спросил Этол, заходя в помещение.
Мать, стоявшая в центре крипты, кивнула.
Ощущая, как в горле отдаются тревожные удары сердца, Джоанна с ужасом смотрела в холодное помещение, где суетились несколько женщин.
– Ты решила присоединиться к нам пораньше, – сказала Мать, протягивая ей руку.
– Я… я подумала, что будет лучше… если я увижу весь обряд. Стараясь сделать это незаметно, она оглядела помещение склепа, пытаясь обнаружить признаки пребывания здесь Гэвина. Однако глубокие тени подземелья предлагали для укрытия слишком много мест позади надгробий. Он мог находиться где угодно, и в любом случае было уже слишком поздно пытаться что-то с этим сделать.
Мать повернулась к Молли.
– Поскольку наша сестра уже здесь, почему бы не предложить ей какую-нибудь работу?
Домоправительница неуверенно повернулась к ней. Джоанна понимала, что даже в такой маленькой общине, как эта, сам факт, что она была дочерью последнего владельца замка, разделял их как пропасть. Чтобы облегчить задачу, она подошла к старшей по возрасту женщине и взяла у нее из рук вязанку камыша.
– Может, я займусь этим? – предложила Джоанна. Молли кивнула и отдала ей вязанку. Присоединившись к двум другим женщинам из аббатства, Джоанна подключилась к работе. Тем не менее она продолжала внимательно вглядываться в затененные углы в поисках Гэвина. Ей было ясно, что если даже она и обнаружит его, то вряд ли сможет что-то сказать. С другой стороны, она надеялась, что, увидев Гэвина, по крайней мере, сумеет успокоить отчаянный стук своего сердца и гнетущую тревогу, которая сжигала душу.
Но его здесь не было. Женщины молча продолжали работать, а она с ужасом осознала, что его попросту не было в склепе.
– Вы полагаете, что Маргарет сможет выполнить свои обязанности, или мне следует…
– Конечно, она сможет!
Вопрос Молли и резкий ответ Матери сразу же привлекли внимание Джоанны. Она подошла к ним.
– Перед тем как прийти сюда, я заходила в комнату Маргарет. И ее там не было.
Аббатиса повернулась и встретила взгляд Джоанны.
– Несмотря на свои проблемы, Маргарет знает, что она – носитель чаши, и, чего бы ей это ни стоило, выполнит свои обязанности. Я полагаю, что сейчас она уже у озера и готовится к порученной ей части ритуала этой ночи.
– У озера? – недоуменно спросила Джоанна. Мать обернулась к Молли и слегка кивнула той.
– Почему ты ей не рассказала? Лучше, если она будет все знать заранее, чтобы с большим пониманием воспринять особый смысл этого ритуала.
Когда Джоанна перевела взгляд на домоправительницу, то ощутила, что склеп наклонился и начал медленно вращаться.
Худощавая экономка выпрямилась во весь рост и начала свой рассказ.
– Один раз в году в полнолуние – в годовщину той самой ночи, когда души наших святых сестер были призваны на небеса, – мы начинаем наше ежемесячное поминовение с особого ритуала у озера.
– Но… но почему у озера?
– Мы пойдем туда, чтобы присутствовать при жертвоприношении, – просто пояснила Молли. – В другие месяцы Маргарет приносит сюда уже наполненную чашу, но в эту, единственную в году ночь она ожидает нас у озера, чтобы провести этот ритуал вместе с нами.
В какой-то момент Джоанне показалось, что бешено колотящееся сердце сейчас разорвет ее грудь. Она вспомнила, как Маргарет сидела с кинжалом и держала на коленях голову священника с перерезанным горлом. Она уже не могла больше слушать то, о чем говорили женщины.
Где мог быть Гэвин? «Матерь Божья, – крикнула про себя Джоанна, – пусть не случится то, о чем я подумала».
– … помазывать лицо свежей кровью… это очищение…
Джоанна уставилась на Молли диким взглядом. Что та сказала? Выронив вязанку на пол, она бросилась к двери. Но твердая рука, взявшая ее за локоть, заставила девушку остановиться.
– Ты слышишь их? Они уже здесь!
Костлявые руки Матери впились в ее тело, но казалось, что голос старой аббатисы доносится откуда-то издалека.
– Сейчас не время уходить, сестра. Мы начинаем.
Джоанна ощутила, как ком страха безжалостно сдавил ее горло.
– Но…
– Все будет хорошо, дитя. Все будет хорошо!
– Прекратите идиотскую болтовню и освободите мне руки.
– Что бы вы делали, если бы я не решил спуститься сюда раньше времени? – Этол уперся плечом в дверной косяк и явно не спешил на помощь.
– Мне бы перерезали глотку. – Гэвин в очередной раз попытался ослабить ремни, связывающие его руки. – Но при встрече со святым Петром я попросил бы отправить меня назад, чтобы я мог разделаться с вашей гнусной телесной оболочкой. Быстрее, вы, ленивый пес, у нас очень мало времени.
Этол выпрямился в дверном проеме.
– У нас есть время. Я уже слышу, как женщины собираются в крипте. Честно говоря, вам крупно повезло, что я заметил свечу сквозь приоткрытую дверь. Но тут что-то… – Он с отвращением посмотрел на убитых животных. – А где Джоанна?
– Освободите мне руки, – потребовал Гэвин. – Я не собираюсь допустить, чтобы… Этол!
Гэвин крикнул недостаточно быстро, чтобы предупредить горца. Рукоятка кинжала сильно ударила Джона Стюарта в голову позади уха, и тот беззвучно рухнул в проеме дверей.
Они шли сквозь тьму. Потрескивание свечей и шарканье ног по грязи и камню были единственными звуками, нарушавшими мертвую тишину пещеры.
Зажав горящую свечу в руке и вместе с другими женщинами двигаясь вслед за Матерью к подземному озеру, Джоанна чувствовала, как слезы стекают по ее лицу. Облаченные в белые одеяния женщины оказали ей честь, предоставив место позади аббатисы, но она ощущала, что глаза каждой из представительниц паствы внимательно наблюдают за ней, контролируя каждое движение.
Ей не оставалось ничего, кроме как идти вместе со всеми. Их было много, и она не могла силой освободиться от них, поэтому решила изображать добрую волю и заинтересованность, по крайней мере пока они не достигнут озера. Единственная остававшаяся у нее надежда была связана со словами о том, что женщины присутствуют при жертвоприношении. Если то, чего она боялась, случилось, возможно, что Гэвин еще не пострадал.
