Но тем более, Брендон чувствовал себя обязанным сделать так, чтобы жертва, принесенная Алехандро Мендесом, не оказалась напрасной. Он должен расплатиться за нее чем только мог.
В таком настроении он толкнул двойные створки при входе в кабак, очевидно, перекочевавшие сюда из какого-нибудь салуна. Но до салуна, даже самого жалкого, «Плоскодонке» было далеко. В этом низком сарае, продымленном и прокопченном, не смолкали взрывы пьяного смеха, порой совершенно перекрывая аккорды гитары, которую держала в руках потасканная девица в нижних юбках и корсете. От двери Брендон оглядел веселящийся сброд, но не заметил ни одного из тех, кого ему следовало избегать. По углам резались в карты и поминутно ссорились, у незатейливой стойки, сколоченной из неструганых досок, пили и тоже ссорились.
Он бесцеремонно протолкался сквозь толпу, заслужив несколько забористых проклятий, и хлопнулся на расшатанный табурет – единственное свободное место. Рядом навалился брюхом на стойку здоровяк с бочкообразной грудью и черной бородой, сильно тронутой сединой.
– Эй, бармен, шевелись! Не помирать же мне тут от жажды! Двойное виски! – Брендон покосился на опустевший стакан соседа, хмыкнул и добавил: – И налей моему приятелю.
– Кого мне благодарить? – пробасил здоровяк.
– Джека Авери, – небрежно бросил Брендон на том же грубом сленге, на котором говорило большинство обитателей Нижнего Натчеза.
Бородач схватил его руку и потряс.
– А я Марлин, Бутс Марлин. Откуда тебя занесло сюда, приятель? С верховий или с низовий?
Брендон ответил не сразу, еще раз украдкой окинув взглядом свой наряд и надеясь, что он вполне соответствует обстановке. На нем была самая ветхая рубаха и самые поношенные штаны, на голову он водрузил шляпу, найденную Крисом на чердаке.
– Последнее время ошивался в Новом Орлеане. А ты?
– Болтаюсь в этом вшивом городишке вот уже два года. Раньше-то я был лодочником, гонял баржи вниз по реке, а потом по большой дороге тащился назад, забредая в каждый кабак. Скажу тебе, приятель, была это не жизнь, а малина. – Бутс ухмыльнулся и погладил бороду.
– Чего ж ты от нее отказался?
– Дураку ясно, чего ради отказываются от хорошей жизни. Ежели есть надежда на лучшую.
– Ух ты! – оживился Брендон и шумно отхлебнул из своего стакана. – Это бы по мне. Может, возьмешь в долю?
– А кто ты мне такой? – еще шире расплылся бородач. – Новая моя работенка не каждому по нутру.
– Много ты про мое нутро знаешь!
Бутс только хмыкнул.
– Ладно, не тяни кота за хвост, выкладывай!
Бывший лодочник потянулся толстой, потемневшей от грязи рукой куда-то за спину и вытянул нож с тяжеленной рукояткой и узким лезвием, из тех, что в просторечии называли «арканзасской зубочисткой». Однако такого длинного Брендон еще не видывал. Нож вонзился в неструганое дерево стойки так близко от его руки, что это чуть не стоило ему мизинца.
– Тяжелая штука, зато надежная, – бросил Бутс. Брендон не мешкая выхватил из кармана свой «паттерсон» и ткнул дулом под подбородок бородача, в самую гущу черных с проседью зарослей. Для верности он как следует прижал к нему оружие.
– Черта с два я буду таскать с собой такую тяжесть, как «зубочистка», когда кто-то уже придумал револьвер.
– Ладно, пошутили и хватит, – проворчал Бутс, отводя дуло. – Нервный ты, я вижу, приятель.
Но он улыбнулся уже теплее. Брендон вытащил нож и подал бородачу, а когда тот спрятал его, убрал свой револьвер.
– Проехали, приятель, – бросил он.
– Выпивку мне и моему другу! – рявкнул Бутс, и бармен бросился выполнять распоряжение.
Лодочник заметно расслабился. Желая закрепить благоприятное впечатление, Брендон залпом проглотил налитую порцию. Дешевое, едва очищенное виски обожгло горло, но он давно научился не показывать этого.
– Вот что я скажу тебе, приятель. Я, как, похоже, и ты, устал болтаться вверх и вниз по реке. Картежничать – не самое скучное занятие, но и от него устаешь. Если твоя новая работенка и впрямь сулит хороший барыш, я последую за тобой хоть на край света.
– Хм… – Бутс несколько раз смерил его взглядом, словно прикидывая, стоит ли с таким связываться, потом опрокинул в заросшую пещеру рта свое виски. – Допустим, решу я взять тебя в долю… где тебя найти?
– А меня не надо искать. Я сам тебя найду, если нутром почую, что мне подфартило.
Он ловко толкнул стакан, и тот скользнул по стойке в самые руки бармену. Схватив его, бармен одобрительно крякнул. Брендон поглубже надвинул на лоб свое подобие шляпы и зашагал к двери, ни разу не оглянувшись.
Налетел ветер из гавани Нижнего Натчеза, где стояли рыбацкие лодки и сохли сети. Потянуло гниющими рыбьими потрохами, но удовлетворенный Брендон даже не поморщился. Он нутром чуял, что расследование движется в правильном направлении. Только бы удача сопутствовала ему еще немного…
Внезапно хорошее настроение иссякло, словно порыв ледяного ветра задул внутренний огонь. Инстинкт игрока подсказывал Брендону, что удача рано или поздно отворачивается, и чем больше она сопутствует тебе, тем неожиданнее покидает.
– Дети, может, погуляем? Правда, становится прохладно, и мне придется захватить шаль.
Троица юных Бенлерманом с готовностью приняла предложение. Присцилла вышла из особняка через заднюю дверь, направилась во флигель и отыскала в платяном шкафу красивую голубую шаль. Как и весь ее гардероб, это был подарок Сью Элис.
Дети ждали ее на веранде, и она снова подумала о том, что Мэт – вылитый отец, а девочки чудо как хороши в своих одинаковых платьицах и накрахмаленных кружевных передничках. Они были почти неотличимы, но Пейшенс чуть обогнала сестру ростом.
– Ну, какие у вас предложения?
– Сначала проверим, как поживает Герберт, – быстро предложила Чарити.
– Но прежде я покажу своих новых оловянных солдатиков, – непререкаемым тоном возразил Мэт. – Они в саду. Выследили вражеский дозор и теперь конвоируют его в штаб.
Присцилла подумала, что мальчики слишком рано учатся играть в войну, и, возможно, именно поэтому, вырастая, стремятся порой развязать войну настоящую. Но девочки как будто не возражали против небольшой дозы здоровой агрессии, потому что схватили Присциллу за руки и повлекли в сад, где под большой яблоней происходили маневры и войны Мэта. Вчетвером они перестроили боевой порядок драгун, потом проверили, как поживают Герберт и другие домашние животные Бенлерманом. Все это время дети наперебой рассказывали Присцилле о главных событиях своих маленьких жизней.
Она слушала и время от времени энергично кивала, хотя и не могла сосредоточиться на детских рассказах. Мысли снова и снова возвращались к Брендону. Где он сейчас, думала она с тревогой, чем занят?
