До чего же отвратительно, что он оказался в подобном положении, а вина, вина в том, что ему приходится идти на набережную, лежит на этой бесформенной девице, пробирающейся по щербатым булыжникам мостовой на другую сторону улицы, к своему дому — тому дому, который купила на его деньги, обманом. В свой дом, к своему тощему сопливому мужу. Мысль была настолько омерзительная, что Осборна затошнило при одном взгляде на Ровеллу.
По определенным причинам его в любом случае подташнивало при взгляде на нее. Теперь он часто фантазировал, как хлещет ее розгами.
***
В тот же день Демельза собирала ежевику на Длинном поле с Джереми и Клоуэнс. С одной стороны поля от камней и вересковой пустоши, спускающейся к бухте Нампара, его отделяла толстая каменная стена, заросшая дроком и ежевикой. Подразумевалось, что этот участок остается за Полдарками. В других местах на их земле деревенские могли свободно собирать ягоды.
Урожай ожидался хороший, в отличие от предыдущего года, когда из-за сырости в воздухе ежевика покрылась мучнистой росой, не успев созреть. А в этом году они уже собрали один урожай. Они пришли с тремя корзинами, одна у Демельзы, одна у Джереми, и совсем маленькая — у Клоуэнс, которая упрямо собирала не только ягоды, но и маргаритки с одуванчиками.
Рядом с морем было сыро, не туман, но низкое волнистое облако, которое обошло лежащий в нескольких милях Труро. Они тихо и спокойно собирали ягоды минут десять, спокойствие нарушали лишь периодические выкрики Джереми, когда он находил плохую ягоду или царапал палец, и тут Демельза услышала за спиной покашливание. Она обернулась и увидела высокую девушку в длинном красном плаще, похожем на военный мундир, черных чулках и ботинках и легкой летней шляпке, кое-как прилаженной на сверкающих волосах.
— Прошу прощения, госпожа. Простите, что так вот подхожу. Вы... вы меня узнаете?
Демельза выпрямилась, откинула волосы с лица и поставила корзину.
— Да... конечно, Эмма.
— Да, мэм. Я всё подумывала к вам зайти, но не решалась. А теперь увидала здесь и решила перемолвиться словечком. Надеюсь, не сочтете за наглость.
Она немного запыхалась.
— Не знаю, Эмма. Зависит от того, что ты хочешь сказать.
Эмма махнула рукой.
— Ну... Я думаю, вы знаете что. Все знают. Я вышла сегодня днем, хотя у меня не выходной и я рискую получить нагоняй, но доктор у пациентов, а хозяйка ушла на чай к миссис Тиг, ну так вот, я вышла и хотела... хотела зайти к Сэму. Но потом с вершины холма увидала, как вы вышли из дома, и подумала, что могу поделиться моими тревогами, ну, в смысле, Сэм же ваш брат. Вы понимаете, о чем я, мэм?
— О да. Понимаю.
Эмма сглотнула и уставилась на море. На берег накатывалась волна, и пена местами разрывалась и разлеталась брызгами над водой.
— Я не видала Сэма после матча, мэм. Не видала и не слыхала. Он говорил с вами об этом?
— Нет, Эмма, не говорил. Думаю, он предпочитает ни с кем об этом не говорить.
— Почему он позволил Тому Харри выиграть? Он же это сделал, да? Специально. Позволил ему перекатиться наверх и победить.
— Я точно не знаю. Спроси Сэма. Может, он тебе скажет.
— А вы знаете, что я пообещала посещать его собрания целых три месяца, если он победит? Вот почему он решил проиграть!
Демельза, и сама довольно высокая, рядом с Эммой выглядела хрупкой, девушка была как будто раза в два ее больше. Сегодня ее радостный смех больше не звучал. Демельза призналась себе, что заранее настроена против Эммы, не из-за ее поведения, а потому что она дочь Толли Трегирлса, и это явно несправедливо.
— Ты любишь Сэма? — спросила она.
Эмма вскинула сверкающие глаза, а потом резко потупилась.
— Думаю, да.
— А Тома Харри?
— О... совсем нет.
— Думаешь, Сэм любит тебя?
— Думаю, да... Но...
— Да, я знаю.
Демельза собрала еще несколько ягод и предложила их Клоуэнс, та схватила их пухлым кулачком и выбросила пригоршню маргариток.
— Понимаете, госпожа, он говорит, что хочет меня изменить, избавить от грехов, «сотворить меня заново», так он это называет, «сотворить меня заново». Он считает, что это сделает меня счастливей, как будто я печальна...
— Он не совсем это имеет в виду.
— Да, но звучит именно так!
Они замолчали.
— Хорошая ежевика, — сказала Демельза. — Попробуй.
— Спасибо, мэм.
Они съели по ягоде. Это был хороший жест, потому что встреча стала более дружеской.
— Я не знаю Сэма так же хорошо, как младшего брата, Дрейка, — сказала Демельза. — Я лишь знаю, что он не может быть счастлив в браке с кем-то, кто не принадлежит к его общине. Не может и не будет. Потому что для него многое значит религия, не так, как для остальных. И если ты... если ты ведешь себя не так, как того требует его религия, ты не победишь. Гораздо лучше будет тебе с ним больше не видеться, чем заставлять его страдать, делая выбор.
— О да, — ответила Эмма. — Мы расстались. Решили, что бессмысленно продолжать... Ох, даже не знаю, когда именно это было в прошлом году. Тогда это было мое решение. Я сказала, что так будет лучше для него, для меня и для его общины. За несколько месяцев мы ни разу не виделись, но когда случайно столкнулись, я была навеселе от эля, вот и вынудила на эту сделку. И он... когда он выигрывал, то решил проиграть Тому Харри. Так он отверг меня!
— Мамочка! — крикнул Джереми. — Ты ничего не собираешь! Я тебя обойду!
— Хорошо, милый! Я тебя догоню, не бойся!
— Но хотя для всех это была шутка, и я хохотала до упаду, я знала, что для него это не шутка, и думаю, он знал, что и для меня это тоже не шутка. И если бы он победил, я бы сдержала обещание!
— Так почему бы не сделать это и без спора? — предложила Демельза.
Эмма стерла слезы раздражения с глаз.
— Если ты его любишь, — добавила Демельза.
— Да, — сказала Эмма. — С прошлого года это стало мне понятно. Я думала, что смогу выкинуть его из головы, забыть его, как любого другого мужчину. У меня ведь было много мужчин, — она встретилась взглядом с Демельзой. — Много. Я думала, что смогу, что это ничего не значит. Но я ошиблась. Он другой... А теперь он меня отверг.
— Как? Не победив?
— А разве это не ясней ясного? Победа была уже у него в руках, он сам лег на лопатки. Она мне не нужна, вот что он сказал!
— Возможно, — предположила Демельза, — он считал, что не подобает завоевывать тебя вот так.
— Но он не меня завоевывал, мэм, а лишь мое обещание прийти в его часовню!
— Даже если и так.
Они надолго замолчали. Эмма провела ногой по пыльной траве.
— Так что посоветуете, мне стоит пойти на собрание?
— Если ты действительно так относишься к Сэму, то да.
— Я боюсь туда идти.
— Почему?
— Я боюсь, что ничего не почувствую, а потом решу, что почувствовала, и стану притворяться. Ведь так просто закатить глаза, склонить голову и сказать: «Прости меня, жалкую грешницу», а потом резко подпрыгнуть и крикнуть: «Я познала Христа», хотя это ничего не значит. А я не хочу обманывать, только не Сэма!
— Если ты понимаешь эту опасность, то почему бы не попытаться ей противостоять?
— Я боюсь и еще по одной причине, — сказала Эмма. — Это ведь может навредить Сэму. Сколько людей отойдет в сторонку и станет думать, что распутница Эмма окрутила их проповедника!
Демельза задумалась над этим. Она понимала страхи Эммы и сочувствовала ей, но в поведении девушки было нечто нелогичное. Существовали бы эти возражения, если бы Сэм победил в соревнованиях и Эмме пришлось бы выполнить условия пари? Возможно нет. Возможно, Эмма пыталась спрятаться за этими аргументами, чтобы не идти на собрания. Да и для девушки с ее смелостью и решимостью...
Действительно ли она собиралась сегодня повидаться с Сэмом или просто отчаянно стремилась поговорить с кем-то и на свою удачу заметила собирающую ежевику сестру Сэма?
Вспомнив о своем деле, Демельза снова стала собирать ягоды. Джереми уже поднялся по полю на немалое расстояние.
— Могу я вам помочь, мэм?
— Благодарю.
Они стали собирать ежевику вместе.
— То, что обо мне говорят, это неправда, мэм.
— Неправда?
— Что говорят обо мне и мужчинах.
— Ты же сама только что это сказала.
— Ага, но... это неправда.
— Да, Эмма?
— Я никогда не отдавалась мужчине.
Поскольку сама она не так давно отступила от морали, Демельза почувствовала неловкость и совершенно некстати покраснела.
— О чем это ты?
— Я позволяю им вольности. Всегда. Ну и что с того? Пусть получат удовольствие. И я тоже получаю, иногда. Но я никогда не отдавалась мужчине.
Демельза по-матерински посмотрела на Клоуэнс, которая бродила с корзинкой среди сжатой стерни, но девочка собирала припозднившиеся маки, и в этом не было опасности.
