Императрица мягко улыбнулась, и княжна подумала, что Елизавета Алексеевна еще молода и очень красива. Она догадывалась, какое желание государыни исполнилось. Александр Павлович теперь каждый день приходил к жене, справлялся о ее здоровье и часто беседовал с ней наедине. Елизавета Алексеевна как будто воспрянула от тяжелого сна, она похорошела и помолодела, и хотя по-прежнему почти все свое время отдавала благотворительности, но все заметили яркий блеск ее глаз и необычное оживление.
– Благодарю за совет, ваше императорское величество, – кивнула Ольга, – я буду носить ладанку с собой.
– Положите ее в карман дорожного костюма. Вы через несколько дней отправляетесь в Берлин. Дорога развлечет вас, к тому же будет много времени, чтобы подумать, что вам делать со своей жизнью. Поезжайте домой, до самого отъезда можете во дворце не появляться, побудьте с семьей. Но дайте мне слово, что вы ничего им не скажете о ваших сомнениях.
Ольга дала императрице слово, ничего другого ей не оставалось, не могла же она рассказать Елизавете Алексеевне, что уже отдалась князю Курскому и на деле убедилась в своем бесплодии. Но пример с горбатой фрейлиной был очень впечатляющим, Ольга даже смутно припомнила сухонькую даму в лиловом бархате, стоявшую рядом с хозяйкой дома. Следовало хорошенько подумать, что делать дальше. Но думай – не думай, самое главное она уже сделала, отправив письмо Сергею. Она освободила его от данного слова и разорвала помолку. И пусть дома об этом еще не знают, но она-то знает, и ее жених тоже уже получил письмо. Ольга впервые пожалела, что поторопилась. Императрица была права: нужно было уехать, посмотреть Европу, и лишь потом принимать такое важное решение.
«Два года назад Сергей отказался от меня, а теперь я отказалась от него, – подумала девушка. – Мы оба считали, что причины, по которым мы так поступаем, не оставляют другого выхода. Но в первый раз выход нашелся, и никто теперь не вспоминает, что те причины, по которым Сергей отказался от меня, были важны».
Девушка вдруг поняла, что тоже могла быть неправа. Почему она сама вынесла приговор их любви? Почему одна решила, что для них будет правильным? Сергей тоже тогда не выслушал ее, все решая сам, теперь она поступила так же. Но что толку теперь терзаться? Если сделала ошибку, значит, нужно ее признать и исправить, а не изводить себя сожалениями. Только нужно точно знать, что поступила неправильно. Княжна сказала себе, что долгая дорога – самое место, чтобы хорошо обдумать сложившуюся ситуацию и принять правильное решение. Если она была неправа, значит, она приложит все силы к тому, чтобы исправить свою ошибку.
Ольга поспешила в гостиную, сообщить Кате о поездке в Берлин, но невестки в комнате не было, зато на столике стоял приготовленный для хозяйки серебряный поднос с пришедшей почтой. Самым верхним лежал конверт с именем Ольги, написанным знакомой рукой. Сергей после двухмесячного молчания прислал ей письмо. Девушка взяла конверт и поспешила в свою спальню, чтобы прочитать письмо без свидетелей.
Сергей писал:
«Дорогая моя Холи, от тебя нет письма, и я понимаю, что наши планы не изменились. Очень жаль, что мы не можем пожениться сейчас, поскольку я получил из Италии тревожное письмо, и уезжаю к родителям. Похоже, что скоро в семье будет траур. Прошу тебя не расстраиваться очень сильно. Я люблю тебя и готов ждать вечно, если понадобится, хотя надеюсь на лучшее. Целую тебя. Твой Сергей».
Чувство облегчения, потом восторг, а потом нежность, сменяя друг друга, заполнили душу княжны. Сергей не получил ее письма, возможно, что он его долго не получит – значит, еще можно будет что-то изменить! И он любит ее! Короткое письмо пронизано нежностью, хотя и сообщает о грустных вещах.
«Какое счастье, – подумала девушка, – он любит меня и готов ждать».
Ольга прижала письмо к губам, а потом спрятала на груди, не желая расставаться с ним ни на миг. Это напомнило ей о совете императрицы, и она положила серебряную ладанку, стоявшую на столике в изголовье кровати, в карман платья. Пусть Святая Ксения поможет ей стать здоровой, а письмо любимого – счастливой. Но следовало все-таки поговорить с невесткой и братом, сообщив им о своем отъезде в Берлин. Катю она нашла в гостиной, та разбирала почту, откладывая те письма, на которые собиралась дать ответ.
– Катюша, императрица отправляет меня в Берлин, вместе со мной едет еще фрейлина от императрицы Марии Федоровны, протоиерей Музовский – духовник великих князей, остальных я не знаю, – сказала Ольга.
– А ты хочешь поехать? – удивилась княгиня. – Или государыня посылает тебя против твоей воли?
– Наверное, хочу, – подумав, ответила Ольга. – Я еще нигде не была, а мы поедем через прибалтийские земли, Польшу и все германские княжества. Мне интересно посмотреть мир.
– Но мы же должны были в мае уехать в Лондон, – расстроилась Катя, – ты просто не успеешь вернуться. У тебя же на июнь назначена свадьба.
– Свадьбы в июне не будет. Я получила сегодня письмо от Сергея, он выехал в Италию и считает, что скоро в семье объявят траур.
– Если бы не упрямство твоего брата, ты уже была бы замужем, – вздохнула княгиня. – Зачем ты поддержала его, когда я просила ускорить вашу свадьбу?
– Он все сделал правильно, – успокоила невестку Ольга, – мы проверим свои чувства. Сергей уехал в Италию, я поеду в Пруссию. Когда-нибудь мы вернемся обратно и снова назначим дату свадьбы.
– Но мы должны будем уехать. Во-первых, из-за свадьбы Генриетты и Николая, во-вторых, и у меня, и у Алекса накопились дела в Лондоне. Я должна помочь Луизе и Долли с новыми коллекциями платьев. Сейчас Луиза занята заказом императрицы-матери, потом она с платьями приедет сюда, в Лондоне ей будет нужна моя помощь.
– Поезжайте, я, когда вернусь, буду жить во дворце, а если устану, могу ночевать у Натали, она теперь – замужняя дама, и ее черед давать мне кров, – засмеялась княжна. – Так смешно – Натали будет меня опекать…
– Так устроено общество, – философски заметила Катя, – я не спорю со светом, и тебе не советую. Теперь Натали считается более опытной женщиной, чем ты, но ведь так оно и есть.
– Ты имеешь в виду опыт супружеской жизни? – хмыкнула Ольга, подумав, что здесь подруга ничего нового рассказать ей уже не могла.
– Да, в библейском смысле она – старше тебя, – улыбнулась Катя. – Но шутки в сторону. Тебя нужно собрать, я хочу, чтобы ты поехала в нашей дорожной карете. Нам она не понадобится до будущей осени.
Княгиня начала планировать поездку Ольги, и та вздохнула с облегчением. Слава Богу, невестка приняла ее версию событий, значит, и с братом не должно было быть проблем. Так оно и оказалось. Алексей, сначала воспринявший идею поездки сестры за границу в штыки, потом под влиянием жены успокоился. К тому же выяснилось, что поскольку будущей великой княгине предстоял переход в православие, императрица Мария Федоровна направляла с делегацией фрейлину Анну Алексеевну Орлову-Чесменскую, даму такой религиозной убежденности, что в свете ее почитали практически монахиней. Графиня Анна, хотя и была еще достаточно молода, ей было чуть более тридцати лет, сознательно избрала для себя жизнь почти аскетической строгости. Она делала колоссальные пожертвования на монастыри, строила храмы, была духовной дочерью почитаемого святым гробового старца Амфилохия. Алексей съездил с визитом к Анне Алексеевне и поручил он нее заверения, что она лично проследит, чтобы ни один волос не упал с головы княжны.
