— Ах… нет, нет — промолвила она, пожимая плечами. — Он напал на меня. Мистер Хилл… — Ее голос задрожал. — Мистер Хилл пытался помочь мне.
— Хватит, джентльмены, — сказала Ма, подходя к Лидии и обнимая ее. — Я позабочусь о Лидии. Кажется, кто-то задался целью мстить нашему каравану. Вы бы лучше попытались догнать его. Он, вероятно, недалеко ушел.
Никто не обратил внимания на подошедшего Мозеса. Он стоял среди остальных и смотрел на тело своего бывшего хозяина, своего друга. Он помнил день, когда Уинстон родился. В большом доме был праздник. Он тогда был просто мальчик-слуга, но сразу привязался к ребенку. Он всегда любил его, потому что Уинстон относился к нему как к человеку. Не как к черному рабу.
Грейсону казалось, что вся тяжесть мира обрушилась на его плечи.
— Я думаю, нам нужно перенести мистера Хилла в лагерь, — сказал он.
— Я отнесу его. — С завидным достоинством Мозес подошел и опустился на колени перед телом Уинстона. Осторожно, как мать своего ребенка, он взял тело на руки, выпрямился и понес его к фургону. Единственным свидетельством его сердечной боли были слезы, застилавшие ему глаза.
Когда Лидия оказалась в фургоне Лэнгстонов под неусыпным наблюдением Ма, ее опять охватило горе и отчаяние. Сначала Люк, теперь Уинстон. Они погибли из-за нее. Она просто ничтожество. Не стоит мизинца ни одного из них.
— Где Росс? — спрашивала она. Где он? Почему он смотрел на нее с такой ненавистью? Знает ли он о Клэнси?
— Он разыскивает того, кто на тебя напал, и я подозреваю, что это и есть убийца Люка. Вот, выпей чаю.
— А что с Ли?
— Анабет уже уложила его спать. Ты тоже попытайся уснуть и забыть обо всем, что случилось.
— Я не могу. Это я виновата в их смерти.
— Ты говоришь чепуху, Лидия. Ты не виновата.
Она никак не могла успокоиться, и Ма в конце концов оставила ее одну. Лидия плакала, пока не выдохлась и не задремала.
На следующее утро они похоронили мистера Хилла. Лидия с сухими глазами стояла рядом со своим неумолимым мужем. Она больше не могла плакать. Они не разговаривали между собой.
Никто не обвинял ее. Ей скорее сочувствовали, считая, что ей повезло, что ее тоже не убили.
— Или хуже того, — перешептывались женщины. Их сочувствие делало Лидию еще несчастней. Она была достойна обвинений, а не сочувствия. Росс не говорил ничего.
Караван в тот же день отправился дальше. До цели было слишком близко, чтобы задерживаться в пути еще на день. К тому же страх опять поселился в их душах после второго убийства.
Мозес правил фургоном Хиллов, как он делал это всегда. Все старались обходиться с ним поласковей. В тот вечер он подошел к фургону Лидии.
— Мне так жаль, Мозес, что так получилось.
— Не плачьте, Лидия. Уинстон сам предпочел бы такую смерть. Он был очень болен, и ему казалось, что медленная смерть от слабости не имеет смысла. Лучше уж так.
— Он мне сказал то же самое, — прошептала она с надеждой, хватаясь за все, что могло облегчить ее горе. — Он сказал мне так перед смертью.
— Он всегда думал о вас. И если он умер, защищая вас, то именно так он хотел умереть.
— Спасибо, Мозес. — Она взяла его руку и благодарно сжала в своих.
Лидия пригласила его поужинать с ней и Россом, но Мозес отказался, вернувшись в фургон, в котором они жили с Уинстоном. Когда Росс пришел ужинать, он был все так же молчалив и погружен в раздумья, каким он был с момента, когда увидел Лидию, склонившуюся над окровавленным телом Уинстона. Они молча поели. Она едва могла видеть его глаза под нахмуренными бровями, но знала, что на нее он не смотрит. Это было как в начале их совместной жизни, как будто ее вид был ему неприятен.
Когда они вернулись в фургон, ее нервы были на пределе. Клэнси почти изнасиловал ее — теперь она знала значение этого слова. На ее глазах умер друг. Разве она не заслуживает хоть немного сочувствия?
Безразличие Росса приводило ее в бешенство. Он совсем не хочет считаться с ее чувствами. Уложив Ли, она повернулась к Россу, готовая заставить его рассказать, из-за чего он злится. Росс сворачивал свой матрас.
— Что ты делаешь? — Они уже много недель не спали отдельно.
— Собираюсь спать снаружи.
В горле у нее пересохло.
— Останься здесь, со мной… и с Ли. — Он продолжал сворачивать постель, не глядя на нее. Она не могла признаться, как ей будет не хватать тепла его рук. Она нашла другой аргумент: — Этот человек все еще может бродить вокруг. Мне будет спокойней, если ты останешься тут.
Повернувшись к ней спиной, он двинулся к выходу. Затем обернулся, бросил на нее неприязненный взгляд и презрительно засмеялся.
— Лидия, даже дураку понятно, что ты прекрасно можешь постоять за себя.
Он вышел. Это равнодушие и самодовольное выражение его лица вывели ее из себя. Она бросилась за ним.
Она бросилась вслед за Россом, схватила его за руку и развернула лицом к себе. Если бы этот ее порыв не явился для него полной неожиданностью, ей бы никогда не удалось его остановить. Но она застигла его врасплох, более того — он никак не ожидал увидеть столь яростный блеск в ее янтарных глазах.
— Что ты хочешь этим сказать, Росс Коулмэн? Скажи мне, почему ты не смотришь на меня, почему ты не прикасался ко мне со вчерашнего дня? Умоляю тебя, скажи мне!
Росс швырнул на пол свернутую постель, как бы бросая перчатку, и упер руки в бедра.
— Ладно, я скажу тебе, — произнес он.
Ли спал, соседи были неподалеку, и ему приходилось говорить вполголоса. Но это не уменьшало его злости — голос его просто дрожал от ярости.
— Мне не понравилось, что я нашел свою жену в лесу в обществе другого мужчины, а платье ее было расстегнуто, а груди торчали на всеобщее обозрение, черт побери. Мне жаль, что Хилл убит, ужасно жаль. Но, черт тебя раздери, в конце-то концов, что ты там с ним делала?
— Ничего! — отчаянно выкрикнула она. — Я была одна. Просто прогуливалась. Отдыхала от жары. — Ей была невыносима мысль, что приходится его обманывать, но ведь нельзя же позволять ему думать, что у нее с Уинстоном там было назначено тайное любовное свидание. — Уинстон оказался там как раз вовремя. Неужели ты не понимаешь, что со мной случилось бы, если бы он не остановил этого типа?
У Росса заходили желваки на скулах.
— Что ж, меня это не удивило бы. Ты именно так действуешь на мужчин, и ты это прекрасно знаешь. Хилл и сам был влюблен в тебя, и если бы только он не был таким утонченным джентльменом-южанином, он давно бы уже переспал с тобой. Хэл Грейсон смотрит на тебя телячьими глазами. Каждый мужчина в этом караване прерывает работу и пялится на тебя, когда ты проходишь мимо. И даже у Буббы Лэнгстона в штанах вырастает шишка, когда ты ему улыбаешься. Им всем до смерти хочется тебя лапать. И не надо делать вид, что тебя это удивляет. — Он презрительно усмехнулся, увидев, что она в ужасе отшатнулась от него. — Ты знаешь, что это правда. — Он крепко ухватил ее за плечи и поднял так, что ее лицо оказалось на расстоянии не более дюйма от его. — Ты сама напрашиваешься на это. — Слова слетели с его губ со свистом, подобно рассекающей воздух рапире.
