Крессинг, по-прежнему прижимая перчатку к подбитому глазу, жестко, мстительно рассмеялся:
— Правильно, Барроу, этот скандал пора прекращать. Ну что ж, попытайся. Правда, на сей раз это тебе обойдется дороже, чем тысяча фунтов.
Несмотря на побитый вид, его лицо выражало наслаждение: Крессинг переживал момент своего торжества.
Слова барона несли в себе зерна нового скандала, и в гостиной опять воцарилась напряженная тишина. Любопытные взгляды обратились к Равенворту.
— Что это значит? — воскликнул виконт, снова сжав кулаки. — При чем тут Барроу?
Крессинг поднялся наконец на ноги и обернулся к лорду Барроу:
— Объясните ему, что я хотел сказать.
Лорд Барроу с отвращением и страхом уставился на Крессинга. Казалось, даже волосы зашевелились у него на голове.
— Вы дьявол, Крессинг! В вас нет ни капли милосердия!
— Довольно! — отрезал Равенворт. — Перестаньте говорить загадками, вы оба! Так в чем дело?
Крессинг ответил с издевкой:
— Не в чем, а в ком. Речь идет, разумеется, о вашем драгоценном Эверетте. Вы до сих пор думаете, что у нас с ним была честная дуэль? Вы также уверены, что я играю краплеными картами? Так знайте, это неправда! Ни то, ни другое. Что касается карт, то вы приписываете мне тот грех, который был присущ вашему брату. Это он, Эверетт, был шулером. И однажды я поймал его за руку.
Тяжелая, свинцовая тишина установилась в гостиной. Казалось, пролети сейчас муха, ее было бы слышно.
— Лжец! — закричал Равенворт и бросился на Крессинга, который предусмотрительно успел укрыться за спинкой кресла.
Лорд Барроу перехватил Равенворта и негромко сказал:
— Не торопись, Джефф. Он говорит правду.
Если кто-то и мог сейчас остановить Равенворта, то только Чарльз. Барон просто физически был не способен лгать.
— Что? — поразился виконт, оборачиваясь к своему другу. — Что ты сказал?
— Я надеялся, что ты никогда не узнаешь об этом… дело в том, что Эверетт пытался убить Крессинга. Бросился на него с ножом. Но у Крессинга был пистолет… Все произошло в считанные секунды. Мог выйти грандиозный скандал, и я постарался замять дело. Я не хотел, чтобы ты страдал.
— Эверетт… — обессиленно выдохнул Равенворт.
Крессинг выбрался из-за кресла, размазывая по лицу кровь. Торжество его было столь острым, что пересиливало боль в разбитой голове. Три года, три долгих года он мечтал увидеть на лице Равенворта это выражение — убитое, растерянное, сломленное. Все! С виконтом покончено! Из Законодателя Мод он в одну минуту превратился в посмешище.
Теперь Крессинг был совершенно спокоен. Он расправил плечи и как ни в чем не бывало прошел мимо Равенворта, затем дальше, сквозь расступавшуюся перед ним толпу онемевших от изумления леди и джентльменов. Открывая дверь, он подумал о том, что механизм запущен. Молва о случившемся полетит теперь, как лесной пожар, по всему Лондону — от Беркли-стрит до Гросвенор, — и не пройдет и одного дня, как Законодатель Мод превратится в ничто. В пыль.
А он, Крессинг, тем временем поедет отдохнуть в Париж вместе с очаровательной мисс Дирборн — несостоявшейся невестой несостоявшегося столпа общества. Нет, что ни говорите, а жизнь — чертовски приятная штука! Особенно если умеешь ею с толком распорядиться.
Толпа понемногу стала расходиться. Каждый под маской безразличия скрывал свое нетерпение, каждому хотелось поскорее поделиться со всеми знакомыми самыми последними, сенсационными новостями. Да, завтра будет о чем посудачить во всех лондонских гостиных!
Расходились в тишине, с которой так резко контрастировала громкая веселая музыка, долетевшая из зала, где продолжали танцевать.
Равенворт стоял не шевелясь, уставившись застывшим взором на пустую поверхность стола, словно надеялся найти там ответ на все свои вопросы. В его голове всплывали строчки из писем Эверетта, и виконт обнаруживал в них сейчас тайный смысл, до сих пор ускользавший от него. Да, он мог, он должен был догадаться, что Эверетт втянулся в игру! Очень крупную игру. Брат был азартным мальчишкой с самого раннего детства. И не только азартным… Виконт вдруг с ужасом вспомнил нож, который Эверетт постоянно носил в своем сапоге. Равенворту это казалось просто мальчишеством, глупой бравадой. Ему не приходило в голову, что Эверетт когда-нибудь может пустить этот нож в Дело… Как же он был слеп!
А сколько раз он ловил брата за руку, когда тот пытался обманывать его в игре! Многое, очень многое виконт готов был простить покойному Эверетту, но то, что он бросился с ножом на человека…
Виконт прикрыл глаза ладонью и услышал смущенное покашливание лорда Барроу.
— Я тысячу раз собирался рассказать тебе все. И не мог. Не хватало смелости. Я ведь знал, как ты любишь Эверетта…
— Ты был при этом? — жестко спросил Равенворт, убирая с лица ладонь и поворачиваясь к лорду Барроу.
Тот кивнул:
— Видишь ли, он давно меня настораживал. Я чувствовал, что он крепко завяз. Ты не представляешь, как он выглядел! Просто ужасно. Мы сидели вчетвером. За вистом.
— А кто был четвертым? — быстро спросил Равенворт. — Кто еще был с вами в тот вечер?
— Старый Студди, бедняга. Он помер прошлым летом, ты знаешь.
Равенворт рассеянно кивнул:
— То-то он так странно всегда косился на меня… А ведь я все это время думал, что Крессинг убил ни в чем не повинного человека!
Лорд Барроу снова откашлялся:
— Конечно, и Крессинг небезгрешен. Его давно подозревают в самых разных бесчестных махинациях, но ни у кого нет доказательств.
— Крессинг играет краплеными картами, — неожиданно раздался бесстрастный голос Элли. — Даже Джордж говорит об этом.
И тут, словно очнувшись, обрела дар речи леди Вудкотт:
— Какой чудовищный, кошмарный скандал! Что мы теперь будем делать?! Никто, никто не придет после этого на венчание в Сент-Джеймс!
Элли не удержалась, несмотря на драматизм минуты:
— Ах, тетушка, о какой ерунде вы думаете в такой момент! Лорд Равенворт наказал мерзавца, это благородный поступок, и мне наплевать, что завтра будут говорить в гостиных.
Она подошла к виконту, встала с ним рядом и взяла его за руку.
Равенворт хмуро взглянул на Элли. Ему очень хотелось спросить, какую ставку она сделала в игре с Крессингом, но он знал, что это бесполезно: Азартный Игрок ни за что не ответит.
— Но как же Крессинг мог застрелить Эверетта, если тот бросился на него с ножом? — обратился он к Барроу. — У него же не было времени, чтобы защищаться.
— Когда твой брат напал, Крессинг сидел за столом. Похоже, он чувствовал, что Эверетт дошел до предела. — Лицо барона помрачнело. — Мне никогда не забыть тот взгляд Крессинга! Он, казалось, наслаждался этой минутой. А на коленях у него лежал пистолет. Заряженный и взведенный.
