— Вы останетесь здесь? Никуда не уедете?
— Уеду, но не сегодня вечером… А теперь, Мод, поторопитесь.
Мод подобрала юбки и, не прибавив больше ни слова, пошла к лестнице. Пока еще не ушла в монастырь, она могла насладиться этим праздником жизни, этим трепетом восторга, внезапно охватившим ее. Каковы бы ни были причины, но Мод с нетерпением ждала новой встречи с герцогом Руасси. Конечно, для нее это было всего лишь игрой. Игрой, которая очень быстро закончится.
Она вошла в зал вовремя, ни минутой раньше. Королева, опираясь на руку лорда Харкорта, как раз появилась в зале. Мод низко присела в реверансе. Сердце ее стучало, как молот.
— Ах, леди Мод!
Королева остановилась, взирая на нее с благосклонной улыбкой, и протянула ей руку. Мод поцеловала длинные белые пальцы и поднялась — голова у нее кружилась. В первый раз в жизни она смотрела в глаза королеве. С минуту она была слишком взволнована, чтобы разглядеть лицо ее величества среди толпы окружавших ее лиц, но герцог Руасси выступил вперед и предложил ей руку.
— Миледи, могу ли я быть вашим спутником?
Мод снова присела в реверансе, но язык перестал ей подчиняться. Ей казалось, что он стал толстым и неповоротливым, будто его завязали узлом. Она положила руку на руку герцога, и они последовали за королевой и графом в обеденный зал сквозь ряды почтительно расступавшихся гостей.
Гарету удалось скрыть свое смятение, но мысли его путались, когда он стоял за стулом королевы, ожидая, пока ее величество сядет. До тех пор, пока Елизавета не расположилась на стуле с высокой спинкой и резными подлокотниками, все продолжали стоять. Потом послышался шелест шелка и бархата, и гости принялись усаживаться на длинных, вдоль всего стола, скамьях, а вокруг стола принялись сновать слуги, предлагая всевозможные блюда вниманию гостей. Фрейлины королевы, чьими обязанностями было пробовать пищу, предлагаемую ее величеству, брали по крошечному кусочку из каждого блюда, после чего опробованное блюдо подносилось Елизавете.
Гарет сделал знак дворецкому обносить гостей вином, и вскоре изящные хрустальные кубки наполнились прекрасным темным бургундским. Гарет изо всех сил старался сохранять спокойное выражение лица. Он кивал, улыбался, когда вино признавалось отменным. Но под маской невозмутимости бушевала буря.
Куда девалась Миранда? Его-то эта замена обмануть не могла — разве что на одну секунду, но, судя по всему, больше никто не заметил разницы, включая короля Генриха. И правда, внешне Мод ничем не отличалась от Миранды. Но были мелкие штрихи, едва заметные особенности поведения, хорошо знакомые Гарету.
Миранда всегда сопровождала разговор жестикуляцией. Руки ее постоянно находились в движении. Мод же жестикулировала крайне редко и только в силу необходимости. Глаза Миранды сверкали и искрились. Глаза Мод сияли спокойным, ровным светом. И все же Гарет заметил, что сегодня его воспитанница необычайно оживлена. Ей без труда удалось приковать к себе внимание Генриха, и, более того, похоже было, что король в восторге от своей соседки по столу.
Но где же Миранда?
— Милорд Харкорт?..
Он осознал, что к нему обращается королева, но не имел ни малейшего представления, о чем она говорит.
— Вы сегодня рассеянны, милорд.
Королева нахмурилась. Она и не предполагала, что приближенные могут не проявлять интереса к ее обществу.
— Вовсе нет, ваше величество, — поспешил возразить он. — Я как раз думал, не пожелает ли ее величество послушать новое сочинение молодого композитора, которого я открыл во время своего последнего путешествия во Францию. Думаю, вам понравится его творение.
Забота о развлечениях королевы была важным делом, и потому раздумья и невнимательность хозяина оказались достойны снисхождения. Королева улыбнулась и милостиво выразила согласие. Гарет подозвал мажордома, отдал ему распоряжение и попытался сосредоточить внимание только на своей венценосной гостье.
Ему пришлось в течение всего нескончаемого вечера находиться возле королевы. Он заметил, что леди Мэри, сидевшая в соответствии со своим положением фрейлины на другом конце стола, бросала на него обиженные взгляды, в которых он читал упрек и беспокойство. Он сознавал, что их сегодняшний разговор не успокоил ее, и не сомневался, что при первом же удобном случае она попытается его возобновить.
Но наконец королева подала знак, что готова встать из-за стола.
— Не перейти ли к танцам, лорд Харкорт? — предложила она и игриво ударила его сложенным веером по рукаву.
Гарет тотчас же подчинился — пожелание королевы равносильно приказу. Он повел Елизавету в огромный танцевальный зал в задней части дома, где все было готово для танцев и музыканты уже играли на галерее. Двойные двери были широко распахнуты, и сквозь них из сада в комнаты проникал прохладный и свежий ночной ветерок.
Граф повел королеву в танце, продолжая ломать голову над тем, что происходит. Поговорить с Мод сейчас не было никакой возможности.
Казалось, Мод была вся во власти мечтаний. Она не воспротивилась, когда Генрих повел ее танцевать после того, как королева и Гарет покинули место, выделенное для танцев. Ей, конечно, давали уроки танцев, но она никогда еще не танцевала в столь представительном обществе. Мод двигалась с такой непринужденностью и легкостью, будто все это происходило во сне. Она не совершила ни единой ошибки и заметила, что ее партнер был не самым умелым из танцоров. Тем не менее это не лишило ее удовольствия.
Наконец танец подошел к концу, и королева, чья любовь к танцам и энергия значительно превосходили возможности многих ее молодых придворных, потребовала, чтобы Гарет привел к ней герцога Руасси, с которым она желала потанцевать.
Это был как раз тот удобный случай, которого дожидался Гарет. Он поспешил туда, где стояли Мод и Генрих. Мод улыбалась Генриху, глядя на него снизу вверх, и в ту минуту, когда Гарет подошел к ним, Генрих поднес руку Мод к губам. Гарет с изумлением наблюдал, как смутилась и покраснела его воспитанница и как это было ей к лицу. От смущения она принялась обмахиваться веером, и в ее манерах он без труда распознал подлинное кокетство.
— Гарет, Гарет, ты, похоже, совсем забыл своих старых друзей. Тебе теперь подходит только общество ее величества. Ну и Руасси, уж раз он живет у тебя в доме и пользуется твоим гостеприимством.
Гарет неохотно обернулся, чтобы поприветствовать Кипа Росситера. В последнее время Кип становился просто несносен, а с губ его не сходила ядовитая улыбка.
— Моя обязанность — развлекать высоких гостей, не так ли? — довольно резко сказал Гарет, стараясь сдержаться и не выдать своего нетерпения.
