— Не могу в это поверить! — В словах Нэнси не было осуждения. Она смотрела на шприц, на белый халат, который все еше был на Джеке; на ненависть в его глазах, на то, как он поглаживал свою поврежденную челюсть. Затем повернулась к Сайри и наконец поверила ее страшным словам. В бедре ощущалась резкая боль. Первое, что сделала Мария, когда зажегся свет, — опустила ночную рубашку своей хозяйки. Нэнси не стала поднимать ее, чтобы посмотреть на место укола.
Бесстрастный голос Сайри продолжал:
— Джек не думал, что Санфорд будет очень обеспокоен вашим отъездом. Он уверен, что без него сможет легко управиться с вами. Он мало ценил вас прежде и в будущем не придавал вам большого значения. О возвращении в Хайяннис не было и речи. Он собирался держать вас в Вашингтоне под надзором.
— Или под воздействием наркотиков, чтобы ты была беспомощной, — сказал Рамон с такой яростью, что Джек отпрянул назад, хотя Рамон не сделал даже движения в его сторону.
— Но я бы все равно узнала… — Нэнси чувствовала себя так, словно ее со всех сторон обложили ватой.
— Не думаю. Придя в сознание на борту «Аквитании», если бы вообще это произошло…
Вильерс и лакеи инстинктивно сжали руки Рамона, когда он попытался оттолкнуться от стены.
—…единственное, что вы смогли бы запомнить, так это медсестру и доктора. Вот и все! А этот тип мог бы наплести про вас что угодно!
— Он нуждается в помощи врача, — сказал Вильерс.
— Ему повезло. Если бы не вы, то ему потребовался бы только священник!
— Джек… — обратилась к мужу Нэнси. Ее глаза умоляли его сказать что-нибудь в свое оправдание. Но он молчал. В его взгляде была только злоба.
— Вы заплатите мне, — невнятно произнес он. — Вы все заплатите! — И он двинулся к выходу, стараясь не приближаться к Рамону.
Сайри пожала плечами.
— Не думаю, что Рузвельт будет беспокоиться по этому поводу, — сказала она сухо.
— Джек погубит вас, Сайри. — Нэнси все еще сидела на кровати, отчаянно пытаясь прийти в себя.
— Он попытается. Но ему помешает тот отвратительный факт, свидетелями которого мы все сегодня стали. Не думаю, чтобы ему понравилась широкая огласка происшедшего. К тому же он знает, что достаточно одного моего слова, и его карьере конец. Да и мистер Санфорд может рассказать о нем кое-что. Спокойной ночи, мистер Санфорд. Спокойной ночи, миссис Камерон. — И, как всегда, невозмутимая Сайри Гизон, извинившись, вернулась к себе в комнату.
— Вы не можете здесь спать, мадам, — сказала Мария. — Комнату надо вымыть и продезинфицировать.
— Она поспит в моей комнате, — сказал Рамон. Затем, пожав руки Вильерсу и лакеям, подошел к постели и поднял Нэнси на руки. — Завтра мои адвокаты начнут бракоразводный процесс. — Выражение его лица было мрачным. Ему казалось, что Нэнси еще не до конца решилась на развод, и попытался расшевелить ее.
— Да, — сказала она и обняла его за шею. — Да, Рамон, пожалуйста, сделай это.
Венеция и князь Феликс вышли из танцевального салона, смеясь и слегка покачиваясь от выпитого шампанского. Они остановились и уставились на Рамона Санфорда, который шагал по зеркальному коридору с Нэнси Камерон на руках, одетой только в розовую кружевную ночную рубашку. Рамон даже не посмотрел в их сторону. Впрочем, он не замечал ни Каррингтонов, ни Мидов, которые также стали свидетелями этой потрясающей сцены. Глаза Венеции заблестели. Похищение сабинянок всегда будоражило ее воображение. А с таким мужчиной, как Рамон, фантазии становились явью. Она еще крепче обхватила за талию князя Заронского. И хотя Венеция завидовала Нэнси, ее вечер будет тоже неплохим.
— Кем он себя воображает? — взволнованно спросила Лавиния Мид. — Феодалом?
Сэр Максвелл с сожалением наблюдал, как они исчезли. Он был бы не прочь обойтись с шустрой Хилдегард подобным образом, но доктор предупредил, что ему противопоказано чрезмерное напряжение. Занятия же любовью с Хилдегард требовали неимоверных усилий. Сэр Максвелл подумал, что его шалости за последние несколько дней отняли у него, наверное, лет пять жизни, но не жалел об этом. Любовь стоила того.
— Любовь, — снисходительно произнес он. — На сердце становится теплее, когда видишь такое.
Перед отъездом на Мадейру сэр Максвелл написал письмо в редакцию «Таймс» с жалобой на непристойное поведение парочек в Гайд-парке. Поэтому после его высказывания жена посмотрела на него сначала с удивлением, а потом с подозрением. В отеле было много молодых леди, и не поддался ли Макс искушению? Она решила, что за ним следует усиленно приглядывать. Ни в ком нельзя быть уверенным. Люди часто совершают эксцентричные поступки. Например, Нэнси Ли Камерон. Миссис Максвелл покачала головой в полном изумлении от поведения своего мужа и последовала за ним в их пуританский номер с раздельными спальнями.
— Извини за кофе, дорогая, — сказал Рамон, уложив свою ношу на середину огромной кровати, которой мог бы позавидовать даже римский император, — но я хотел показать тебе, какой негодяй Камерон. Я понял, черт побери, что ты не собираешься разводиться с ним. Ты прелестная любовница, но совершенно не умеешь врать. Джуарез! Пожалуйста, черный кофе. Горячий и крепкий.
Невидимый из спальни камердинер поспешно выполнил приказание.
— Я позволил тебе выпить его только потому, что Сайри заверила меня в безвредности раствора, который она приготовила. К тому же мне не хотелось снова выслушивать твои оправдания. Скажи я, что Камерон решил с тобой сделать, ты никогда бы не поверила мне. Странно, — сказал Рамон, когда Джуарез поставил на столик у кровати дымящийся кофейник и фарфоровые чашки, — несмотря ни на что, мне нравится Гизон. Она довольно жесткая и в прошлом вела себя не очень-то благовидно, однако натянула нос Камерону, а это нелегко сделать девушке в ее положении. Теперь у нее больше не будет квартиры на Мэдисон-авеню, не будет престижного любовника, автомобиля последней марки и практически неограниченного счета на повседневные расходы.
Нэнси с трудом приоткрыла глаза и отпила кофе, словно это было лекарство.
— Не знаю, где теперь Сайри сможет найти все это…
— Она наконец-то поняла, что Камерон в большей степени пользовался ею, чем она им. Кроме того, она ясно осознала: он никогда не займет высокого поста в правительстве. В неожиданных обстоятельствах проявился его истинный характер, и с него спали внешний лоск и обаяние. Камерон не учел, что Сайри оказалась борцом за права женщин и что убеждения для нее важнее благосостояния, которое он ей обеспечил.
— Что же теперь с ней будет?
— Она вернется домой на «Иль де Франс». Судно должно прийти сюда через несколько дней с твоим отцом на борту. — Рамон неожиданно усмехнулся. — Слава Богу, что его не было здесь этой ночью, иначе пролилась бы кровь. Узнай он, что Камерон попытался сделать с тобой…
