— Я… Ну, думаю, да.
— Которая из дорожек ведет в центр? — Крепко держа ее за руку, Джерард пошел вперед.
— Не эта тропинка, другая, — сказала она, едва поспевая за ним. Не говоря ни слова, Джерард развернулся и шагнул в проем, волоча ее за собой. Он шел так быстро, что она едва поспевала давать указания. Когда они добрались до маленькой площадки в центре, он ее отпустил.
— Мужчине вообще трудно просить прощения, а ты еще больше осложняешь мне задачу. — Джерард стянул сюртук и небрежно бросил его на землю.
Кейт гордо вскинула голову, пытаясь не замечать голодного блеска его глаз. Джерард между тем торопливо расстегивал жилет.
— А за что ты должен просить у меня прощения?
— За то, что не считал тебя красивой. — На траву полетел жилет. — Если я единственный мужчина на земле, который осознает твою истинную красоту, то так даже лучше. — Джерард пошел на нее, как тигр на лань. — Нет, я должен извиниться за то, что не был достоин твоей любви. Я намереваюсь искупить свою вину, насколько это в моих силах.
Кейт с трудом оторвала взгляд от его ослепительно белой рубашки.
— Это не та любовь, о которой я говорила.
Эти слова остановили его. Лицо его вытянулось.
— Ты считаешь меня неспособным на чувство иного рода?
— Я не это хотела сказать, — мягко возразила Кейт. — И все же… Не потому ли ты здесь, не потому ли говоришь мне все это, что, уехав от тебя, я задела твою мужскую гордость?
— Гордость, — повторил он. — Ты могла бы спросить у Картера, много ли было во мне гордости, когда я копался в вонючем сарае Ноллуорта в поисках записных книжек Огилви. Да, я чувствовал себя и вел тоже как затравленный медведь, и все из-за того, что мы так плохо расстались. Ты можешь спросить у хозяина гостиницы, сколько бумаги я сжег, пытаясь найти верные слова для того, чтобы объяснить, как мне тебя не хватает. Ты могла бы попросить Люсьена Хоу, чтобы он показал тебе синяки, которые я оставил на его шее, когда я подумал, что он имеет какое-то отношение к твоему исчезновению, и все это совсем не потому, что была задета моя мужская гордость. — Джерард раскинул руки. — Гордость — чувство мелочное. Оно помогает лилипутам казаться самим себе великанами. А я не лилипут. Я не осознавал, насколько безраздельно ты владеешь моим сердцем, пока не вернулся в Бат и не обнаружил, что ты исчезла, забрав мое сердце с собой. Я бы осознал это тогда, даже если бы ты прежде не сказала мне ни слова.
Кейт молча смотрела на него, желая верить ему и опасаясь этого.
Джерард наклонил голову, пристально на нее глядя.
— Ты меня запутала, знаешь ли. Направила по ложному пути. Делая мне предложение, ты притворилась тихой серой мышкой, которой совсем не хочется делить со мной постель, а тем более жизнь. Ты внушила мне, будто видишь во мне лишь средство избежать брака с Люсьеном.
Кейт сгорала со стыда.
— Я была этой серой мышью.
Джерард медленно покачал головой:
— Нет. Твоя мать считала, что тебе следует быть такой, и пыталась слепить из тебя такое вот существо. Хоу вообще не было до тебя дела. Но ты сама… Ты хочешь большего. Тебе нравятся яркие цвета. — Джерард выразительно посмотрел на стильное зеленое платье, что было на ней. — И они тебе идут. Тебе нравится танцевать на балах и лазать по горам с Корой, даже общение с леди Дарби и миссис Вудфорд приносит тебе радость. И тебе нравится быть «плохой девочкой» со мной в постели, тебе нравится сводить меня с ума от желания.
— Ну… Да, — прошептала Кейт. Ей казалось, что лицо ее занялось пламенем. — Мне действительно нравится все перечисленное, но я никогда и подумать не могла, что буду…
— Как и я не мог представить в тот вечер в «Утке и собаке», как сильно тебя полюблю, — мягко добавил он. — Если бы сегодня мной руководила гордость, я бы послал за тобой слугу, чтобы он доставил тебя домой, как какой-то саквояж. А я разрушил лабиринт твоей матери, потому что не могу и минуты без тебя прожить. Потому что я действительно тебя люблю, и я жил в аду с тех самых пор, как отправился в Аллентон.
Сердце Кейт рванулось к нему навстречу. Она судорожно сглотнула, нервно наматывая на палец пояс платья.
— Ты уже знаешь, что я тебя люблю.
— Все еще любишь?
Кейт беззвучно кивнула. В голосе Джерарда было столько боязливой надежды, что она даже помыслить не могла, чтобы солгать или оставить его в неведении.
Он расплылся в улыбке.
— Могу я сейчас просить у тебя прощения?
Она снова кивнула.
Джерард подошел к ней медленным выверенным шагом. Убрав выбившуюся из прически прядь, он бережно взял в ладони ее лицо, приподняв подбородок. Кейт тихо и облегченно всхлипнула, когда губы его наконец коснулись ее губ. Она вцепилась в его запястья, вложив в ответный поцелуй всю любовь своего изболевшегося сердца. Он издал низкий горловой звук и жадно впился в нее губами. Земля стала уходить из-под ног.
— Прости, что оставил тебя одну. Я не должен был оставлять тебя даже на день, — хрипло шептал Джерард. Он вжался телом в ее тело. — Господи, как я по тебе соскучился, Кейт…
Кейт замигала. Голова у нее кружилась от вожделения и поцелуев и опьяняющего сознания того, что Джерард ее любит.
— Мы не дома.
— Господь не обидится, — сказал он и задрал ей юбку. — Мы женаты. Меня убедили, что вожделеть собственную жену — не грех. К счастью для моей бессмертной души.
— Да, но… — Джерард развязал ее подвязку и спустил чулок, скользнув ладонью вверх и вниз по внутренней стороне ее бедра перед тем, как накрыл ладонью ее ягодицы. — Моя мать может меня хватиться, — прерывисто дыша, сказала Кейт.
— Насчет нее не беспокойся. — Джерард прикусил нежную кожу ее шеи. — Чарли знает, что от него требуется.
— Чарли? — Кейт уже нетвердо держалась на ногах и была не в состоянии протестовать, когда Джерард опустил ее на расстеленный на земле сюртук.
— Угу, — пробормотал он, губами лаская ее горло. — Мой брат. Он вызвался мне помочь и блестяще справляется со своей задачей.
Джерард входил в нее глубоко и резко, добираясь до самой ее сердцевины. Глаза у Кейт закрылись, ее тело била дрожь. С каждым толчком он, казалось, проникал все глубже.
— Возьми меня, — приказывал он, толкая себя в нее. — Бери меня. Всего меня.
— Всего тебя, — выдохнула Кейт. Изогнувшись, она широко раскрыла себя для него, отдавая ему всю себя в безраздельное владение. — Ты мой, — прошептала она, смахнув с его виска влажный завиток. — Теперь ты мой. Навсегда.
Джерард прикоснулся губами к ее скуле.
— Навсегда.
