– Тихо, Птичка, тихо, – лезвие уткнулось ей в горло.
Эмма вдруг ощутила прилив неукротимой ярости, но вынуждена была в бессилии лишь скрежетать зубами. Эврар знал, кто она, он подтвердил бы этому блистательному вельможе, что она родня Фулька Анжуйского, более того – он знал, что она племянница самого короля Карла! Но войско исчезло, как сон, за рощей, и лишь ветер волочил по дороге шлейф пыли. Она рванулась под все еще удерживающим ее телом викинга.
– Оставь меня, язычник!
Когда Ролло отпустил ее, она еще долго стояла, вглядываясь туда, где исчезли франки.
– Нам в другую сторону, Птичка.
– Скажи, кто это был? Я говорю об их предводителе на белом коне.
Ролло стал спускаться с холма, увлекая ее за собой.
– Вы, христиане, часто говорите – помяни дьявола, а он уж здесь. Мы утром говорили с тобой о Роберте, герцоге Парижском, а теперь ты имела возможность лицезреть брата короля Эда воочию.
– Брата короля Эда? Моего…
Она недоговорила, почувствовав, что задыхается.
– Это был сам герцог Нейстрийский, а ты… Ты не дал мне…
Она вдруг пронзительно завизжала и, позабыв свой страх, как фурия, кинулась на Ролло.
Викинг легко поймал ее запястья, однако она изо всей силы лягнула его в колено. В следующий миг Эмма уже катилась по склону холма, отброшенная викингом. Но едва она поднялась и увидела приближающуюся к ней прихрамывающую фигуру, как вновь с яростью дикой кошки бросилась на Ролло и тут же снова оказалась на земле.
– Ублюдок! – кричала она, швыряя в него комья земли вместе с травой. – Рано или поздно я убью тебя! Я вырву твой срам и поджарю на твоих же глазах. Выкидыш шлюхи, отрыжка блудодея!
Ролло с недоуменной усмешкой наблюдал за ней.
– Ну и ну, рыжая! Когда мы вступим в мои земли, я прикажу своим людям затыкать уши, когда ты решишь начать ругаться, иначе они от смущения не будут знать, куда девать глаза. А то и вовсе разбегутся.
Эмма тяжело дышала, глядя на него снизу вверх полными ненависти глазами.
– Я все-таки разделаюсь с тобой. Видит Бог, ты еще будешь ползать на брюхе.
В глазах огромного викинга плясали веселые искорки.
– Я еще не встречал более грозной девицы.
И тут Эмма снова сорвалась:
– Убей меня, пес! Убей или, клянусь небом, твой черед наступит раньше!
Ролло кивнул.
– Что ж, столь милосердные мысли вполне могут прийти в такую хорошенькую головку. Однако странно, почему же ты не прикончила меня там, среди руин, когда я спал и был полностью в твоей власти? Что за нелепое великодушие? А, должно быть, это оно самое и есть, это ваше христианское всепрощение.
– Христос отвернулся бы от тебя, язычник! А не убила я тебя лишь потому, что на твоем кинжале какой-то знак, который помешал его вынуть, а я опасалась разбудить тебя прежде, чем ты расстанешься с жизнью.
– Ага, так, значит, ты все-таки пыталась? Выходит, только руна на моем кинжале спасла меня?
Все так же улыбаясь, он подошел к ней и склонился, упершись ладонями в колени.
– Ты что же, Птичка, и в самом деле думаешь, что тебе под силу одолеть меня?
– Я убью тебя, – процедила Эмма сквозь зубы.
Он выпрямился и вдруг выхватил и вонзил в землю перед ней свой меч.
– Что ж, убей.
Вслед за этим викинг отступил на шаг и засмеялся.
– Ну что же ты, рыжая? Я отдал тебе свой меч. Убей же меня. Хей-хей! – воскликнул он, словно погоняя коня.
Все еще не веря, Эмма медленно поднялась на ноги, положила руки на гарду меча и, сделав усилие, вырвала его из земли. Боже, как тяжел он был! Глядя на насмешливое лицо викинга, она собралась с духом и бросилась на него с мечом. Ролло стоял не шевелясь, но когда острие было в дюйме от его груди, увернулся, резко отступив в сторону. Эмма, словно камень, посланный из пращи, пронеслась мимо и растянулась на траве, все еще сжимая меч.
– Не ушиблась?
Ролло был уже рядом и поднял ее.
– Ничего, с первого раза, бывает, и не получается, – улыбался он. – Зато теперь уж ты непременно разделаешься со мной.
Это было бесконечно унизительно! Вновь и вновь она наскакивала на него с мечом, но всякий раз он уклонялся. Эмма делала резкие выпады, описывала в воздухе круги клинком, наступая на викинга, и даже, не выдержав, метала в него меч, словно дротик. Однако сколько она ни старалась, доводя себя до изнеможения, проклятый язычник по-прежнему оставался недосягаем.
– Ты слишком ловок, – задыхаясь, сказала она, от стыда не будучи в силах глядеть ему в лицо. – Ты опытный воин, а я владею только луком и пращой.
– Ловок, говоришь?
Ролло потер переносицу.
– Что ж, обещаю, что буду стоять не шевелясь, когда ты будешь наносить свой удар. Однако и ты должна постараться поднять меч повыше и обрушить его на меня, как дровосек опускает топор на колоду.
О, как она его ненавидела! Ролло встал, вытянувшись струной, и скроил на лице совершенно испуганную мину. Эмма свирепо сверкнула глазами и, поплевав на ладони, поудобнее перехватила рукоять. Собравшись с силами, она вскинула оружие, но проклятый меч, замерев на миг вертикально над ее головой, стал заваливаться назад, выворачивая ей кисти. Она машинально попятилась, пытаясь его удержать, но запуталась в платье, споткнулась и в конечном счете оказалась на земле. Меч, со звоном ударившись о камень, отлетел далеко в сторону.
Ролло хохотал как сумасшедший. Он опустился рядом с нею на колени, вытирая выступившие от смеха слезы, и Эмма крепко зажмурилась, чтобы не видеть его.
– Чтоб тебе сгореть в аду, – обронила она сквозь сжатые зубы, а потом, стараясь вложить в свои слова как можно больше яду, спросила: – Ты ведь грозил мне самыми страшными карами, когда схватил в лесу. Отчего же ты теперь щадишь меня? Почему возишься со мной, тащишь за собой через всю страну?
На этот раз Ролло ответил серьезно:
– А почему бы мне не делать тебе добро, покуда я в силах терпеть тебя среди живых?
Кажется, ей все-таки удалось задеть его. Она посмотрела на викинга и с удивлением подумала, что не заметила, куда девался ее страх перед ним. Ролло, разглядывая ее, придвинулся ближе.
– К тому же, как я уже говорил, ты моя собственность, а я берегу все, что принадлежит мне.
– Я принадлежу не тебе, а твоему брату.
– Клянусь Валгаллой, мне отрадно, что ты наконец это осознала.
Эмму испугал взгляд, каким он глядел на нее. Он был теперь серьезен, прежнего веселья не было и в помине.
– Да, – вздохнул он. – Ты его пленница. И какая!
Эмма не успела увернуться. Он вдруг провел кончиками пальцев по ее щеке, скуле, скользнул ладонью по шее и вырезу платья. Ее пробрала дрожь, но Ролло тут же навалился на нее, прижав ее руки к земле. Сейчас он видел ее широко открытые, полные ужаса глаза и чувствовал бешено рвущееся в груди сердце.
