— Каким же это образом? Насколько мне известно, не вы хозяин Саксонии, вы всего лишь злоупотребляете отсутствием государя. Если вы полагаете, что мы здесь разыгрываем перед вами какой-то спектакль — слишком много чести! — то позвольте и мне предположить, что этот приказ, который вы мне демонстрировали, поддельный! Велика сложность — подделать подпись! Убирайтесь, герр канцлер, вам здесь нечего делать! И будьте уверены, что я сама, своими слабыми средствами, сумею отыскать сына.
— У меня есть все основания предполагать, что я сделаю это раньше вас во имя торжества государева закона!
Амалия, стоявшая у сестры за спиной, обняла ее за талию и почувствовала, как та напряжена.
— Нет семьи, которая была бы более, чем наша, предана исполнению законов государя, которого мы сами выбрали, — произнесла она с ударением на последних словах. — Мы не эмигранты и не беженцы...
— Может быть, наемницы?
— Совершенно неуместное слово в ваших устах, ведь именно вы и есть наемник — пруссак, кажется, тогда как мы — шведы! Курфюрсту Фридриху Августу следовало бы помнить об этом. Не сомневайтесь, мы обязательно скажем ему об этом.
Флеминг насмешливо изобразил аплодисменты.
— Браво, фрау фон Левенгаупт, блестящая речь, достойная супруги доблестного воина. Но при чем тут ваша сестрица? Лично я — друг Его высочества, которому он доверяет, а она всего-навсего... бывшая любовница. Это огромная разница! Имею честь откланяться, любезные фрау!
Наконец-то он соизволил сдернуть с головы шляпу и помахать ей у пола согласно правилам этикета, развернулся, чтобы уйти, но вспомнил о чем-то еще.
— Чуть не забыл! Вы останетесь здесь вплоть до новых распоряжений. Бургомистр Винкель получит новые точные инструкции и будет отвечать по всей строгости в случае их нарушения. А я тем временем постараюсь отыскать вашего беглеца.
И он подчеркнул свою решимость громким хлопком двери. Удаляющиеся звуки шагов по дому, скрип кареты, стук конских копыт... Аврора зажмурилась, поднесла руку ко лбу. Амалия, боясь, как бы у сестры не случился обморок, заставила ее сесть. Она хотела принести воды, но Аврора задержала ее.
— Прошу тебя, останься! Мне необходимо чувствовать, что ты рядом!
Сейчас Аврора испытывала к старшей сестре невероятную признательность и с новой силой осознавала крепость связывающих их уз. Различия между ними только помогали почувствовать их общность: приняв фамилию Левенгаупт, Амалия не перестала принадлежать к роду Кенигсмарков...
Они долго молча сидели бок о бок, дожидаясь, пока у них внутри стихнет зловещее эхо угрожающих слов Флеминга. Наконец, Аврора нарушила молчание:
— Как ты думаешь, он еще может их догнать?
— Нет, они уже слишком далеко. К тому же Флеминг не знает, что преследует самого Бехлинга. На старика можно положиться: при необходимости он сумеет отстоять Морица. Пусть он уже не канцлер, тем не менее он по-прежнему остается советником государя, да еще действует по повелению Анны Софии. Ты можешь успокоиться и отдохнуть. Я распоряжусь отнести тебе наверх поднос с едой...
— Нет, спасибо. Лучше я поужинаю с тобой, а потом немного посижу у огня. Я слишком хорошо знаю, какова будет эта ночь...
Ночь выдалась именно такой, как и предполагала Аврора, — изматывающей. К трем часам, устав ворочаться и уже начиная задыхаться в постели, Аврора встала и спустилась в кухню, чтобы согреть себе молока. Успокоиться ей кое-как удалось, но решения проблем это не принесло. Она то злилась, то впадала в отчаяние, сознавая свое бессилие перед Флемингом. В отсутствие Фридриха Августа тот становился полноправным правителем, поэтому ей оставалось только покорно склонить голову в ожидании ударов...
Авроре вдруг захотелось сбежать, навсегда распрощаться с Саксонией, на которую она возлагала столько надеж, и с ее властелином, которого она все еще любила, а он, похоже, уже махнул на нее рукой. Но, с другой стороны, на пороге была зима, а воевать в это время года было не принято. Если Фридрих Август еще не вернулся в Дрезден, то обязательно скоро вернется. Вот бы обмолвиться с ним хотя бы словечком — что, если это все исправит?
Она сознавала, что барахтается в трясине нерешительности и никак не выберется на твердую почву. За считанные минуты ее желание вернуться в Гамбург и отогреться в тепле, исходящем от маленького сына, превратилось в намерение немедленно мчаться в Дрезден, возродить былое... Так не могло продолжаться! Но сначала нужно было ознакомиться с привезенными Флемингом распоряжениями.
Утром Амалия побрела в церковь, а Аврора послала за бургомистром.
Он явился без промедления, и Аврора сразу заметила на его физиономии, обычно жизнерадостной, печать озабоченности. Со дня приезда в Гослар она поддерживала с ним отношения, близкие к дружеским, которые обычно связывают людей, испытывающих друг к другу симпатию. Генрих Кристоф Винкель старался по мере сил смягчить выполнение приказов, отданных ему относительно молодой женщины, которую он не мог не жалеть. Но что будет теперь, после посещения Флеминга?
Усадив бургомистра в кресло и угостив его любимым глинтвейном с корицей, Аврора сразу же перешла к делу:
— Герр бургомистр, вчера нас посетил канцлер. Он сообщил мне перед уходом о своем намерении побывать в ратуше и поговорить с вами обо мне. По вашему виду можно догадаться, что визит получился неприятным.
— Это слишком мягко сказано, фрау графиня... — отозвался он с несчастным видом.
— Какие инструкции он вам продиктовал?
— Они продолжают прежние, но превосходят их строгостью. Отныне вы лишаетесь права получать письма, даже из моих рук. Всю корреспонденцию, которая приходит к вам, я теперь должен оставлять у себя. То же касается и посещений: к вам не имеет права приближаться никто, кроме меня и Трумпа. Более того, вам запрещено выходить даже в сад, а я обязан денно и нощно охранять дом силами нашей местной милиции. О, фрау графиня, я не могу выразить всего своего огорчения...
— И не надо! Учтите, на вас я не держу ни малейшего зла. Я пленница, этим все сказано! Могло быть и того хуже... Удручает другое: меня предупредили, что вы отвечаете за меня... головой?
Означенная голова поникла, что было яснее всяких слов.
— Негодяй! — прошептала Аврора. — Каков нахал! — сказала она громче. — Я не уверена, что это превышение власти, это вопиющее беззаконие чинится с согласия Его высочества.— Может, и без, но...
— ...но государь далеко, и вы вынуждены повиноваться? Не беспокойтесь, вам опасность не грозит: я вас не подведу. Но скажите, каковы приказания относительно моей сестры?
