Охранники придут ночью или отравят еду. Всякое случается. В твоей камере нет веревки, но тебя могут найти в петле. Трагическое самоубийство! Полукровка, не выдержавший войны двух миров. Возникнет много подозрений. Но никто ничего не докажет. Джеймс, ты должен бежать.
Джеймс склонил голову:
— Как скажешь, великий вождь.
Оцеола улыбнулся, плотнее закутываясь в одеяло:
— Воин. Я был великим воином, правда?
— Ты и есть великий воин.
Оцеола кивнул, не желая оспаривать это утверждение.
Ночью Джеймс вместе с Диким Котом осмотрел проем в стене форта.
— Пролезем ли мы через такое узкое отверстие? Вот в чем вопрос, — сказал Джеймс.
— Мне это не составит труда в отличие от тебя. Но тобою движет решимость. Намажем тела жиром и постараемся проскочить. Мы часто голодали, потому что нам нечего было есть, а сейчас мы голодали, чтобы похудеть. Ты не передумал? Ведь стоит тебе позвать твоего белого брата, и тебя освободят.
— Я просил брата не вмешиваться, чтобы не подвергать Джаррета и его семью опасности. Поэтому пойду с тобой. — Джеймс опустился на корточки перед Оцеолой, сидевшим у стены и готовым к прощанию. — Может, на свободе я буду полезнее.
О побеге Оцеолы речь не заходила, хотя кое-кто из воинов пытался склонить его к этому. Он не показывал белым, как плохо иногда себя чувствует, но бежать не мог, даже считая это справедливым, поскольку те предали его. Оцеола принял решение и, как сказал Джеймсу, смирился.
Сейчас он вложил свою руку в руку Джеймса:
— Я горжусь тем, что ты будешь продолжать борьбу. Я скажу тюремщикам, что мог бы уйти с тобой, но предпочел не делать этого. — Оцеола понизил голос:
— Ты, Джеймс, знаешь, что я не в силах бежать. Я задержу вас, навлеку на всех беду. Мне остается лишь молиться, чтобы Великий Отец поддержал нас всех.
Джеймс сжал его руку:
— Я всегда буду неподалеку и постараюсь помочь вам, когда докажу, что не виновен в расправе, учиненной Выдрой. И…
— И когда ты погасишь огонь в сердце, да, мой добрый Друг?
— Да, великий вождь. Когда я погашу пламя, пожирающее мою душу.
Джеймс поднялся. Он очень устал, но был рад, что здоров. Вокруг многие болели. Ючи Билли, умершего четыре дня назад, похоронили в присутствии врача и священника. Другие тоже погибли. Джеймс был готов уйти отсюда. Сам. Без посторонней помощи.
В этот поздний час небо совсем потемнело, когда облако закрыло луну. Пора уходить!
Восемнадцать человек решились на побег: шестнадцать мужчин и две женщины. Они работали сообща и молча. Подпиленный прут вытащили, перекинули веревку.
Самым трудным было протиснуться через узкое отверстие.
Женщинам, невысоким и стройным, это удалось легко. Джеймсу с его широкими гимнами придется труднее всех. Он с самого начала понимал это.
Джеймс заставил себя думать о Типе, вспоминать ее лицо, фигуру и то, как она ушла от него, оставив в руках солдат. Обильно намазавшись жиром, он крутился и извивался, потом напряг все силы, сделал резкое движение и ободрал кожу, но не издал ни звука.
Наконец он присоединился к товарищам.
Они стояли в темноте. На свободе. Двигаясь бесшумно, все — один за другим — соскользнули по веревке в канаву.
Там Джеймс попрощался с Диким Котом и остальными индейцами:
— Я должен идти своим путем.
— Путем белых.
Джеймс покачал головой, хотя прекрасно знал, что не станет сражаться против белых, какие бы обвинения ни выдвигал Уоррен. Он никогда не воевал по своей воле, а боролся только за выживание близких ему людей.
— Я всегда старался жить в мире с окружением моего отца и с народом моей матери. Я снова хочу обрести мир.
— Едва ли это удастся, когда вокруг идет война, — возразил Дикий Кот.
— Мир в сердце каждого из нас. Но клянусь тебе, я никогда не предам моих братьев-семинолов.
Дикий Кот улыбнулся:
— Не предашь ни один из твоих народов, так? Великий Дух да будет с тобой. Когда устанешь от бледнолицых, найди меня. Я снова буду воевать — насмерть.
Они быстро обнялись.
Дикий Кот поднял руку, приказав своим спутникам следовать за ним. Проводив глазами бесшумно скользящие тени, Джеймс добрался в кромешной тьме до берега и нырнул. Благодаря интересу доктора Уидона к нему и ко всему связанному с ним Джеймс знал, где живет семья брата, хотя и не видел Джаррета.
Только за полночь он нашел дом брата. Ему повезло — стоя мокрый на деревянном тротуаре, Джеймс увидел Тилу в окне второго этажа. Она сидела перед трюмо. Свет свечи падал на девушку, и ее силуэт был отчетливо различим сквозь тонкие белые занавески.
Она задула свечу. Джеймс улыбнулся. Он был в набедренной повязке. Кожаная лента стягивала волосы на затылке. Соленая вода уже смыла с него жир. Сейчас Джеймс двигался так же легко, как зверь в лесу.
Он вскарабкался по лиане, вьющейся по стене, спрыгнул на балкон и пробрался в комнату. Подойдя к постели, Джеймс опустился на нее, рукой закрыл Тиле рот и прижал губы к ее уху:
— Итак, любовь моя, чей же это ребенок? К его неописуемому удивлению, большая темная тень зашевелилась рядом с женщиной.
— Мой!
Пораженный, но готовый к бою, Джеймс отскочил от постели. Однако никто не напал на него. Он вздрогнул, услышав знакомый голос:
— Мой, и в этом, черт побери, нет никакого сомнения! Однако что ты делаешь в моей спальне в такое время?
Чиркнула спичка, и зажглась свеча. Джеймс увидел перед собой Джаррета и Тару. Они выжидающе смотрели на него.
— Я… — Он протянул руки. — Прости, Тара.
— Полагаю, ты перепутал комнаты, — невозмутимо заметила Тара. — Иди дальше по коридору и налево.
— Ты мог бы постучать в парадную дверь. — Джаррет окинул брата критическим взглядом.
— Я ненадолго.
— Лучше бы тебе задержаться и поговорить, — сказал Джаррет.
— Но не с нами, а с Тилой, — вставила Тара.
— Конечно, — согласился с женой Джаррет, — однако и я хотел бы узнать, что происходит.
— Вполне справедливо. — Джеймс направился к двери.
— Похоже, совершился побег? — спросил Джаррет.
— Да.
— И ты руководил им?
Джеймс покачал головой:
— Нет. Я только присоединился. У меня не было выбора:
Майклу Уоррену сообщили о том, что я в крепости. Пришлось покинуть ее, чтобы сохранить жизнь.
— Уоррен знает, что тебя захватили в плен?
— Если и нет, то скоро узнает.
— Тогда тебе и в самом деле не стоит задерживаться.
— Я уйду на рассвете, до того как обнаружат, что произошел побег.
— Значит, Оцеола ускользнул от Джесэпа?
— Нет, он умирает. Возможно, у него еще есть немного времени. Несколько недель или даже месяцев. Джесэп считает, что смерть Оцеолы остановит войну. Но он ошибается.
