По мнению Зоры, надо было ехать направо, чтобы вернуться в свой лагерь. Лошадь же повернула влево.
– Я вверяюсь твоему выбору! – прошептал он. – Но мне кажется, что ты ошибаешься.
Лошадь оставила в стороне пустыню, а пошла по холмам, где она чувствовала под ногами твердую, местами даже каменистую почву.
Скоро наш одинокий всадник заметил, что находился как будто на проезжей дороге: там и сям, на более слабом грунте, виднелись следы лошадиных подков. Но дорога эта была незнакома Зоре.
Около получаса, если не больше, ехал он в этом направлении, как вдруг невольно вздрогнул.
Он ясно расслышал треск взведенного курка ружья или пистолета.
В ту же минуту раздался выстрел, пуля провизжала как раз между головой Зоры и шеей лошади, и та, чтобы избегнуть опасности, сделала прыжок вперед и хотела мчаться далее.
Но Зора был другого мнения. Хотя он и не знал, один или много врагов находилось поблизости, и не мог быть уверен, что в следующую за сим минуту не посыпятся на него новые выстрелы, но все-таки он решился мужественно встретить нападение.
Но вот прогремел второй выстрел и указал Зоре место, где находится враг. В ту же минуту он полетел туда, держа наготове ружье.
Подъехав ближе, он увидел перед собой человека, с трудом поднимавшегося с места. И в ту же минуту, прежде чем выстрелить, он заметил, что человек этот не похож на бедуина. Тут только вспомнил он о своем бурнусе и, подъехав поближе, увидел, что выстреливший в него был в турецком мундире.
Проворно соскочил он с лошади, и радостная надежда вновь ожила в нем.
– Эй! – закричал он. – Ты из чьего отряда: Седи-бея или Зоры-бея?
– Какое тебе дело? Защищайся! – отвечал тот.
– Сади! Ты ли это? Отвечай же! – воскликнул Зора-бей.
– Но кто ты такой? – вскричал турок.
– Я – Зора!
– Зора! Какое счастье! – воскликнул тот. – Действительно, я Сади и, приняв тебя за врага, чуть было собственноручно не застрелил своего лучшего друга и товарища.
– Вот где пришлось мне отыскать тебя! – радовался Зора и заключил в свои объятия Сади, который казался очень слабым, а его шея и плечо были на перевязке. – Хвала Аллаху! Ты жив!
– Да, я жив! Только со вчерашнего дня знаю я это, – сказал Сади после первых приветствий, – но, кажется, жизнь моя была на волоске!
– Ты тяжело ранен, Сади?
– В шею неприятельским ятаганом в рукопашном бою, и в плечо – выстрелом.
– И на голове есть что-то!
– Это, друг мой, пустяки, удар, который только оглушил меня!
– Ты был в плену у Кровавой Невесты, так донесли мне твои солдаты.
– Прежде всего, где мои солдаты?
– Немногие из них уцелели!
– Я так и думал! – сказал как бы про себя Сади. – Клянусь бородой пророка, они храбро бились, но они погибли! Так только немногие уцелели? Где же они?
– Они присоединились ко мне. Я отомстил за них и за тебя, Сади. Враги разбиты и изгнаны из своего лагеря, который я и занял теперь своим отрядом!
– Отлично! – воскликнул Сади, и его глаза засветились восторгом. – Я не находил покоя в Бедре!
– В Бедре? Разве ты был в Бедре? – спросил Зора.
– Да, вот эта дорога ведет в Бедр.
– Так, значит, я давеча не ошибался в направлении! Да и Тибур мой, мое верное животное, тоже не совсем был не прав: он чуял ближайшую дорогу и пошел по ней! Но прежде всего скажи, как попал ты в Бедр? Как вырвался ты из рук Кровавой Невесты, которая не щадит ни одного врага?
– Эти вопросы задавал себе и я, но никак не могу на них ответить, мой храбрый Зора, – отвечал Сади-бей, очень слабый от боли и потери крови, что хорошо видел Зора.
– Ты не можешь ехать дальше, ты изнурен, Сади, отдохнем несколько часов, а там будем продолжать наш путь в лагерь, – сказал он. – Пока мы сделали самое трудное – нашли друг друга, все остальное легче! Благо ты жив! Мы вернемся к нашим соединенным отрядам, разгромим обессиленного противника, и мы завладеем этой землей мятежников, если…
– Если что? – спросил Сади.
– Если Кровавой Невесте и братьям ее не удастся склонить родственные им племена к союзу. Но пойдем же, отыщем где-нибудь поблизости местечко, где нам можно будет подкрепить сном свои силы! – сказал Зора и повел своего друга к ближайшей отвесной скале. Обе лошади следовали за ними.
– Ты видишь, что мне нужен покой, – сознался наконец Сади. – Я должен признаться, что я еще слаб, но все же я не мог оставаться там долее, я должен был вернуться к вам! Вот уже четыре часа я в дороге, и от езды мои раны снова заболели!
– Что это такое! – воскликнул Зора, указывая на отверстие между каменными глыбами. – Кажется, мы нашли здесь пещеру, которая может стать нам отличным убежищем на ночь!
– Осторожнее, друг мой! – предупредил Сади. – Мы не должны входить, не проверив.
– Мой Тибур пойдет вперед и укажет нам дорогу, а у меня есть при себе свеча и огниво, – отвечал Зора, зажигая вынутую им из кармана свечу. Лошадь его, нагнув морду и обнюхивая землю, первая вошла во внутрь, по-видимому, очень обширной, далеко простиравшейся вглубь скалы пещеры. Вход в нее был очень широк и высок. За нею следовал Зора с пылавшей свечой в руке, Сади замыкал шествие, ведя за узду своего коня.
– Здесь приятная прохлада, – сказал Зора, и его голос как-то странно зазвучал в пустом пространстве. – Знаешь, что я заметил сейчас?
– Что такое? – спросил Сади, входя в пещеру.
– Что в этом убежище не мы первые.
– Охотно верю этому, к тому же и пещера эта не особенно скрыта, – сказал Сади. – Посмотри-ка, вон там остатки обеда, вот лежат обуглившиеся кусочки дерева – следы того, что здесь зажигали огонь. В той половине, на отвесной скале валяется сено, должно быть, служившее постелью прежним посетителям пещеры. Превосходно, Зора, пробудем здесь несколько часов, уснем сами, да и лошадям нашим дадим отдых. Сено будет нам постелью. Утром двинемся в путь. Хвала Аллаху, что я возвращаюсь снова к своему отряду!
Оба товарища легли на сено, неподалеку от своих лошадей. Свеча Зоры все еще освещала внутренность пещеры, которая внизу была очень широка, наверху же сходилась в виде остроконечного свода. Потолка вовсе не видно. В сравнении с величиной внутреннего помещения, вход казался узким и низким.
– Расскажи немножко, – предложил Зора, загасив свечу, – я все еще не знаю, что было с тобой и как попал ты в Бедр, ты ведь был в руках Кровавой Невесты. Хотя ты и сказал, что сам не понимаешь, как все это случилось, но все-таки расскажи, по крайней мере, то, что знаешь!
– Те две раны я получил еще раньше удара в голову, потерял немало крови, а поэтому удар в голову лишил меня чувств. Что было потом со мной, право, не знаю! Когда я, наконец, пришел в себя – должно быть, я долго пробыл в бесчувственном состоянии – и удивленно осмотрелся кругом, я лежал на постели в чужом доме, около меня сидел старик, житель Бедра. На вопрос мой, как попал я к нему в дом, он отвечал, что он нашел меня утром у дверей, как попал я туда, он сам не знал; к этому он прибавил только, что раны мои тщательно перевязаны.
