— А как ее брат? — спросил Хартман, озабоченно оглядываясь. — Судья спрашивал.
— Не бойся, никуда он не денется. Сидит целыми днями там… — Джейк кивнул куда-то вверх. — К ночи сгоняю, заставляю поесть.
— Как бы умом не тронулся…
— Да уж… А как судья Монро?
— Даже не ожидал. Оказывается, старик здорово любил ее… Единственная дочь его сестры. — Хартман глубоко вздохнул. Потом вдруг посмотрел на Джейка с лукавинкой. — Кстати, позавчера ограбили еще один поезд. И снова банда из Затерянного каньона…
— Да? — Джейк хмыкнул и приподнял одну бровь, — Интересно.
— Похоже, банда разделилась, и часть ее решила без вожаков продолжить «благородный» промысел, — Роджер проследил за взглядом Лесситера. — Да, если все окажется именно так, то Конрада могут и оправдать…
— Сейчас ему, по-моему, все равно.
— Это сейчас. — Хартман испытующе посмотрел на Джейка. — А потом… Сестру тоже, похоже, признают невиновной. Судья ознакомился с бумагами и говорит, что по многим пунктам обвинения уже сняты…
— Ясно. — Джейк соображал, но пока — с трудом. — А похищение? Ведь на Конраде еще и это?
— Никакого похищения не было. Мисс Макгован оставила записку, в которой говорится, что она уезжает с Девоном Конрадом добровольно… Кроме того, судья Монро считает, что побег из-под стражи был оправданным… перед лицом толпы, которая собиралась их линчевать.
— Черт побери! — хмыкнул Джейк, — Вот это повороты… Значит, у него, можно сказать, все в порядке?
— У него-то все порядке. — Хартман смотрел в лицо Джейка, и в глазах у него плясали веселые огоньки. — Но вот у тебя, похоже, будут большие сложности…
— Не понял?
— Мисс Конрад теперь совершенно правомочная гражданка… Кроме того, как выясняется, еще и чертовски богатая. И если она вдруг вздумает обвинить тебя в собственном похищении…
Слабая улыбка появилась на губах Джейка, но он вдруг словно опомнился.
— Ладно, Роджер, не время шутить. Кровь у нее остановилась, но вчера начался жар… Так что пока она никаких обвинений не выдвинет…
— Прости, — смущенно пробормотал Хартман. — Что-то я, действительно, разошелся. От радости умом ослаб…
— Рано радоваться, Роджер… — Джейк отвернулся и упрямо смотрел куда-то в пространство. — Если она выживет, пусть делает все, что угодно. Это не мое дело.
— Ага, оно и видно. По тебе… Но это ваши проблемы. А у меня есть для тебя еще кое-что интересное. — Роджер посмотрел испытующе. — Тут, в Лидвилле, освободилось место шерифа… Я очень хочу, чтобы ты работал у меня.
— А что случилось со старым шерифом?
— Он сам себя уволил, — с усмешкой отозвался Хартман. — Решил перейти в заключенные вместе с несколькими своими помощниками.
— Пусть Сэм займет это место. Он там всех знает. Из него получится хороший шериф… А я наемник, охотник. Ты что, забыл?
— Не забыл. Поэтому и предлагаю тебе… Редко кто отважится нарушить порядок в городе, где шерифом поставлен человек, который может отстрелить тебе все, что угодно, пока ты кольт вздумаешь достать…
Джейк усмехнулся, и на миг что-то вроде дымки заволокло его глаза. Но он сказал твердо:
— Нет, Роджер. Не хочу я больше стрельбы. Мне бы куда-нибудь на ранчо… бычков пасти. На природе, под солнышком…
— Ясно. А с мисс Конрад ты это обсуждал?..
Роджер невольно отступил под тяжелым взглядом Лесситера.
— Я же сказал, что это меня не касается.
— Ох и дурак ты, Джейк!.. Упустишь ее, а потом всю жизнь будешь жалеть…
Джейк пожал плечами, потом вскинул взгляд куда-то в небо.
— А что я могу сделать?
Кейтлин застонала. Ей было жарко, тело снаружи словно жгло огнем, но внутри, возле самого сердца, будто вложили большой кусок льда. Она ощутила, как по шее скользят чьи-то быстрые, прохладные пальцы, и ей попытались открыть рот. Кейтлин заворочала головой, но прохладная струйка была уже в горле. Пришлось проглотить.
— К… кто?.. — Она оттолкнула руку и, с трудом разлепив веки, увидела над собой незнакомое лицо. — Кто вы?..
И не узнала собственного голоса, больше похожего на хриплый шепот.
— Я доктор Чизелм. Как вы себя чувствуете?
— Как будто меня прострелили насквозь…
— Это почти так и есть.
Кейтлин попробовала двинуть рукой, но острая боль когтями царапнула по всему телу.
— Вот этого не надо. — Доктор положил руку ей на плечо. — Двигаться вам нельзя. Да и ни к чему… Вы слишком долго были без сознания.
— Сколько?
— Почти неделю.
Кейтлин смотрела на него, не очень понимая, потом спросила, будто наугад:
— А где Девон?
— Я здесь, Кейт, — отозвался кто-то глухо и безразлично. Кейтлин, с трудом повернув голову, увидела на матраце, в нескольких шагах от себя, белокурую шапку волос. Но голос был совсем не похож на голос брата.
— Девон, с тобой все в порядке?
— Жив… пока.
Кейтлин нахмурилась и вопросительно посмотрела на доктора.
— С ним все в порядке, — отозвался тот. — Ваш брат поправляется гораздо быстрее вас…
И тогда Кейтлин все вспомнила. Оскаленное лицо Дюрана, его кольт, направленный на Девона, леденящую пустоту, возникшую внутри. А потом… Волосы Молли, рассыпавшиеся по траве, перепачканные кровью…
Нестерпимая боль прожгла насквозь, и Кейтлин не поняла — застонала она или нет. Доктор встревоженно склонился, но она отстранила его рукой.
Все пространство сознания занял немой вопрос. Почему все так несправедливо в мире? Почему больше всех страдают невинные?.. Хотя Молли уже не страдает. Все страдания остались на долю Девона.
— О, Господи, — прошептала она, чувствуя, как судорога охватывает тело.
— Нет, вот этого не надо! — Доктор встревоженно посмотрел на нее. — Вам сейчас нельзя плакать. Никак нельзя!..
Но она ничего не могла с собой поделать. Накопившееся за последние недели напряжение неудержимым раскаленным потоком, родившимся где-то в кончиках пальцев, мучительно сжавшим грудь, живот, выплеснулось, наконец, волной рыданий.
Она плакала, потому что погибла Молли. Плакала потому, что было жаль Девона, жаль себя и своей жизни. Плакала по родителям, по своему несчастному детству. По всему…
Доктор растерянно посмотрел на Девона. Тот взглянул на сестру и отозвался пустым бесцветным голосом:
— А что я могу сделать?.. Я бы тоже хотел, как она…
— Черт побери! — рассердился доктор. — У вас что, никаких человеческих чувств не осталось?
Девон будто прислушался к себе, потом медленно покачал головой.
— Не знаю… Ничего не чувствую.
Потом все же с болезненной гримасой поднялся с матраца и доковылял к сестре. Неуклюже, словно забыв, как это делается, взял ее за руку. Кейтлин начала вздрагивать еще сильнее, слезы текли по ее щекам…
