Бен решил зайти и немного поболтать.
– Ну ладно уж, мисс Эмма, кто бы говорил! Она ведь надеется получить у тебя самые лучшие советы относительно того, какой цвет и фасон предпочтителен в этом сезоне. Потом она встретится еще с добрым десятком дам и расскажет им, какие замечательные советы она получила у мисс Эммы, а те расскажут еще сотне своих знакомых, и тогда нам удастся спихнуть весь этот французский шелк, хотя я считал, что он никогда не пойдет по такой немыслимой цене.
Я потерла затекшие от работы пальцы.
– Что тут говорить, Бен, это было бы здорово. Я с удовольствием перевернула бы для них весь этот магазин вверх дном десять раз, лишь бы это сулило прибыль. Это в любом случае лучше, чем сидеть здесь и подсчитывать наши жалкие гроши.
– Что ж, отлично, тогда можешь быть уверена, что половина женщин на балу у губернатора выпорхнет из-под твоей легкой руки. Они оденутся в твои ткани, твое кружево, возьмут в руки твои веера. Даже спросят у тебя, к какому им пойти парикмахеру.
– Все это, безусловно, прекрасно. Но, Бен, вспомни наши старые времена! Вот тогда было действительно здорово! Хотя каждый проданный ярд ленты отвоевывался, как пядь земли, а книги заполнялись в перерывах между обслуживанием покупателей. Наверное, путь к успеху нравится мне больше, чем сам успех.
Он перебил меня.
– Ты самая умная женщина в Мельбурне, Эмми, – сказал он, впервые не прибавив к моему имени «мисс», – и это так нелепо, что тебя не будет среди танцующих на балу. Ты бы смогла, если бы захотела. Для этого надо только заставить Джона Лангли чуть-чуть подвинуться…
Я покачала головой.
– Покупателям было бы неприятно встретить там продавщицу из галантерейного магазина. Кроме того, я и не хочу идти – тебе это должно быть известно.
Он хмуро взглянул на меня и подергал себя за кончик уса.
– Ты губишь себя в этом магазине. Ну зачем тебе все эти учетные книги, возня с отпрысками Лангли и вечная забота о Магвайрах?
– А что я, по-твоему, должна делать? Сидеть дома и вязать? Ты знаешь, что для этого я подхожу еще меньше, чем Роза, – я просто ненавижу это. – Я указала ручкой на стул, стоящий у стола напротив меня. – Садись, Бен, наверное, эта ранняя весна выбила тебя из колеи.
Он выглядел даже более чем просто выбитым из колеи, но я не стала говорить ему об этом, потому что он всегда очень беспокоился относительно своей мужественности и не выносил, когда ему напоминали о возрасте. Он закрашивал седину в кудрявой шевелюре и великолепных усах и, я думаю, правильно делал. У женщин, посещавших магазин, он имел бешеный успех.
Я взяла со стола колокольчик и вызвала Сюзанну Хиггинс – это была дочка одного из моих первых знакомых с Лангли-Лейн. Сюзанне недавно исполнилось семнадцать, и она была приставлена ко мне, чтобы я учила ее, чему могла.
– Принеси мне чай, Сюзанна, а потом подготовь свежую заварку для детей. И еще принеси виски для мистера Сампсона.
Я могла поить джентльмена виски в своем офисе, это не вызвало бы в Мельбурне никаких кривотолков, потому что все знали, какова Эмма Лангли. Прошло уже почти шесть лет с тех пор, как наш магазин впервые открыл двери для покупателей. За это время мне удалось завоевать доверие и определенную власть. Конечно, это по-прежнему был магазин Лангли, только я немного расширила его, уговорив Джона Лангли присоединить к нему соседнее здание, где раньше располагалась разорившаяся сапожная мастерская. Лангли перекупил его, и я открыла там новый отдел галантереи и тканей. Я оформила его по своему вкусу, выкрасив светло-серой краской и повесив в витрине шелковые шторы. Перед прилавками я поставила мягкие стулья, чтобы взыскательные дамы могли проводить там часы, примеряя перчатки и шляпки. В принципе я не придумала ничего особенного, только отделила продажу кружев и лент от продажи оружия и молескиновых брюк, но зато уж здесь, в небольшой пристройке к основному магазину, мне удалось воссоздать настоящий мир женщины. Отсюда уходили с чувством, что потратили свои деньги не зря, сделав самое модное приобретение, здесь всегда рассчитывали на помощь и совет в выборе вещи. Бог его знает, что это было; ведь все получали из Лондона и Парижа те же самые журналы мод, что и я. Может быть, я более скрупулезно изучала их. А может быть, в других местах просто не хватало Бена Сампсона – кудрявого красавца в пиджаке с шелковыми лацканами, который всегда готов был рассеять сомнения покупательниц и убедить их, что именно этот оттенок бархата носит сегодня весь Нью-Йорк. Ах, Бен, как будто он мог знать, что носят в Нью-Йорке, так же как и я сама!
Бен приехал сюда шесть лет назад по моему вызову. Я сообщила в письме, что открываю новый отдел в магазине Лангли и предлагаю ему принять участие в этом деле. Джон Лангли был согласен финансировать проект, хотя это было рискованное мероприятие; Лангли всегда рассчитывал только на полный успех дела, но мне он поверил. Он даже согласился пойти против предрассудка того времени, что женщин не следует пускать в бизнес. Видимо, он почувствовал, что мое предложение было продиктовано отчаянием, охватившим меня тогда, в день отъезда Адама из Лангли-Даунз. Конечно, он и в мыслях не допускал, что то, что он узнал о Розе, было правдой, но, думаю, он понял, что я страстно желаю заполнить чем-нибудь свои дни. Мне было не важно, как он воспримет это – как возмещение, как взятку или как плату за то, что сделала Роза; главное, это сулило деньги и поддержку его имени, кроме того, моя жизнь сразу же обретала смысл, так как нашелся бы выход энергии.
Бен не стал затруднять себя ответом на мое письмо, а сразу же прибыл из Балларата собственной персоной. Он стоял рядом со мной посреди убогой сапожной мастерской, которую теперь арендовал Лангли, и посматривал за окно, пытаясь сосчитать, сколько прохожих проходит мимо магазина по Коллинз-стрит.
– Мне неинтересно знать, как тебе удалось убедить Джона Лангли позволить начать это дело, мисс Эмма, но это золотая жила, еще похлеще той, что нашел Дэн Магвайр. Я – за, если ты берешь меня.
– Как насчет того, чтобы уехать из Балларата?
– Да в гробу я его видел! С тех пор как добычу золота захватили крупные компании, там наступила такая скучища, что хоть беги, а потом, что у меня там? Несколько досочек, сколоченных вместе, – вот и весь магазин. Да еще складик, которого хватает как раз на столько товара, чтобы распродать его за три дня. Я скопил немного денег и с удовольствием вложил бы их в это дело, если есть возможность.
– Возможность есть, – сказала я. – Чем меньше Джон Лангли вложит, тем в меньшей степени он будет владельцем. Но он деловой человек, не забывай об этом, Бен. И когда он берет кого-то в партнеры, он всегда требует, чтобы тот вкладывал в его дело каждый пенни: это своего рода гарантия, что партнер всегда рискует больше, чем он сам, и что он не станет относиться к предприятию спустя рукава. Я собираюсь вложить в это дело все наши сбережения.
