– Да, у вас ведь сыновья, мистер Кеннеди, не так ли? Сенатор Гаррисон говорил мне, но я забыла, сколько у вас детей.
– Четыре сына. Джо-младший – мой первенец. Еще Джон, Роберт и Тедди. Все играют в футбол, кроме Тедди. Он еще младенец.
– Удивляюсь, мистер Кеннеди, что с вашей натурой борца в списке кандидатов оказались не вы, а мистер Рузвельт.
Он подошел ближе, обнял ее за талию.
– Сказать по правде, миссис Мейджорс, меня гораздо больше привлекает роль тренера команды. Эта кампания для меня – лишь проба пера. Настоящая игра еще впереди. Я только разогреваюсь.
– И что же это будет за «настоящая игра»?
– Когда мой сын Джо-младший выставит свою кандидатуру на выборах президента Соединенных Штатов. – Он говорил совершенно серьезно.
– А как насчет остальных сыновей?
Он усмехнулся:
– У хорошего тренера всегда должна быть пара запасных игроков. Кто знает, как повернутся события, не правда ли, миссис Мейджорс?
– Действительно, кто знает… Мне бы хотелось, чтобы вы называли меня Келли. У меня такое ощущение, как будто мы старые друзья. У меня так бывает с некоторыми людьми. Других знаешь годами, и все равно друзьями они не становятся. С вами мы только что познакомились, а кажется, будто я знаю вас много лет.
– У меня то же самое, Келли. И вы называйте меня Джо. Если когда-нибудь окажетесь в Бостоне… моя фамилия в телефонном справочнике.
Она улыбнулась.
– Я там еще никогда не бывала. Но теперь мне захотелось увидеть этот город… Джо, Уитли совсем недалеко от Олбани. Если вы собираетесь делать какие-то дела с Брюсом, я думаю, вам стоит нас посетить до возвращения в Бостон.
Джозеф Кеннеди дважды приезжал в Уитли на уик-энд. В первый раз – за неделю до президентских выборов, когда подсчет голосов двадцати двух миллионов избирателей показал перевес в 413 голосов в пользу Рузвельта по сравнению с действующим президентом Гербертом Гувером. Второй визит состоялся тринадцатого декабря, на следующий день после штурма Клинтонского национального банка вкладчиками.
Четыре месяца от президентских выборов до инаугурации Рузвельта, состоявшейся 4 марта 1933 года, страна жила в состоянии неуверенности и неопределенности, а точнее – в состоянии подавляемой надежды.
Губернаторы двадцати двух штатов решили закрыть банки, до тех пор, пока новый президент официально не вступит в должность. Они сделали это из опасений, что нервная система людей, три года живших в условиях жестокой депрессии, может не выдержать. «Коней на переправе не меняют», – твердили республиканцы на протяжении всей избирательной кампании, пугая нацию непредсказуемыми последствиями в случае избрания Рузвельта. Эта безответственная и непродуманная мера вызвала реакцию, которую губернаторы надеялись предотвратить. Для большинства американцев рухнул последний оплот финансовой системы, к которому они еще питали доверие. По всей стране тысячи и тысячи людей ринулись в банки, чтобы забрать свои сбережения.
Наплыв вкладчиков Клинтонского национального начался в пятницу, сразу после полудня. В час дня состоялось экстренное заседание совета директоров. Брюс Мейджорс прибыл раньше времени, впервые за последние две недели трезвый и чисто выбритый. На собрании было принято решение проводить политику всевозможных отсрочек. В три часа дня банк закрылся, чтобы открыться вновь лишь в понедельник в девять утра. За эти сорок часов директора надеялись попытаться получить поддержку от администрации штата, на федеральном уровне и от частных финансовых организаций. Они хватались за соломинку. Неделю назад закрылся Банк Соединенных Штатов, ознаменовав собой самый жесточайший провал во всей истории банков. Даже наиболее оптимистичный директор Клинтонского национального питал очень слабую надежду. Спасти небольшой Клинтонский банк могло только чудо.
Брюс рассказал об этом Келли и Джо Кеннеди. Они сидели в гостиной у пылающего камина, попивая горячий пунш, приготовленный Келли. Ей захотелось создать в доме праздничную атмосферу. Не позволит она мрачному настроению испортить Нату рождественские каникулы.
– Джо у нас умеет творить чудеса. Как, Джо, сотворите небольшое чудо, чтобы спасти Клинтонский банк?
Он полулежал в кресле, глядя на бронзового орла, казалось, заполнявшего собой всю комнату. Правда, сегодня Дядя Сэм выглядел менее зловещим, чем обычно, – возможно, из-за сумеречного освещения, несколько смягчившего его свирепые черты.
– Никаких чудес не существует. Если вы вступаете в рискованную игру, и она заканчивается успешно, то это чудо. Если же игра заканчивается провалом – значит, вы болван. – Он выпрямился в кресле, взглянул на Келли. – Я могу предложить одну игру, которая, возможно, спасет банк. Хотите послушать?
– Сначала скажите вот что. На моем месте вы бы рискнули? Он ответил не колеблясь:
– Да, не задумываясь.
– Решено. Я это сделаю. Теперь скажите, что мы должны предпринять.
Кеннеди обратился к Брюсу:
– Скажите, вы и другие директора взяли из банка свои личные вклады, прежде чем закрыться в пятницу?
Брюс покраснел.
– Нет… не совсем. Мы обсуждали эту возможность, но большинство проголосовало против.
Смущенный вид Брюса не вызывал сомнений в том, на чьей стороне голосовал он сам.
– Так… Сколько у вас есть на руках наличными и сколько еще вы можете собрать к понедельнику?
Келли ответила за мужа:
– Два года я храню доходы от моста дома в сейфе. Я разуверилась в банках, когда они начали отзывать ссуды, выданные спекулянтам, которых с самого начала никак нельзя было ссужать деньгами.
Джо усмехнулся. Все в этой женщине ему нравилось. Обычно красивые, утонченные и остроумные женщины – очаровательные собеседницы, однако в трудных обстоятельствах, в состоянии стресса, от них толку мало: превращаются в беспомощные создания. Синдром утонченного воспитания… Миссис Мейджорс совсем не такова. За фасадом изысканной леди скрывается жесткая, практичная, стойкая, вполне земная натура.
– Умница. И сколько же у вас накопилось?
– Тысяч десять. Может, чуть больше.
– У нас могло быть вдвое или втрое больше, если бы она не тратилась на этих неблагодарных фермеров, – вмешался Брюс.
Келли уничтожила его одной фразой:
– Мы должны любой ценой сохранить своих людей в живых, дорогой мой, хотя бы для того, чтобы выращивать пшеницу, без которой неработающие вроде тебя не могли бы ежедневно наслаждаться своей бутылочкой виски.
– Десяти тысяч вполне хватит, – заверил их Кеннеди. – Теперь послушайте, что вы должны сделать…
В понедельник утром Келли и Брюс подъехали к зданию Клинтонского национального банка без четверти девять. Очередь вытянулась на целый квартал и заворачивала за угол.
