Холодок пробежал по спине Даниэллы. Она попыталась освободить руки.
— Я написала вам потому… — заговорила Даниэлла, но Ланглуа оборвал ее:
— Ах, леди, если бы вы выполнили свое обещание, то сейчас были бы свободны и добрый французский король сам повел бы вас под венец.
— Некоторые тонкости мы можем обсудить позже, но мое дело не терпит отлагательств. Возможно, будет лучше, если вы доставите меня к королю Иоанну и я лично передам ему все, что хотела сообщить, — сказала Даниэлла, чувствуя, как по спине снова пробегает холодок. Темные глаза графа сузились и гневно засверкали. — Я не хотела обидеть вас, граф. Вы благородный человек, достойный полного доверия, но на карту поставлено все. Это гораздо важнее, чем я и замок Авий.
— Но вы только подумайте, леди, — прервал собеседницу Ланглуа, повышая голос, — как обрадуется король Иоанн, когда мы придем к нему и расскажем о нашей любви. Потом мы быстро сыграем свадьбу… и вы будете свободны от этого дикаря, от этого неотесанного варвара. Кстати, леди, вы уверяли, что меня щедро вознаградят за оказанную вам помощь, я и хочу получить эту награду. Прямо сейчас, моя нежная красавица. Так как между вами и этим дикарем нет ничего общего…
— Граф, у меня важное дело к королю Иоанну! Подумайте, как он разгневается…
— Лучше уж вы подумайте, в какой восторг он придет, узнав, что вы принадлежите французу, а не этому самонадеянному шотландскому ублюдку!
Даниэлла смотрела на него, чувствуя себя оскорбленной и одновременно злясь на себя.
— Нет! — закричала она.
Даниэлла оттолкнула графа и на какое-то мгновение оказалась в более выгодном положении. Ланглуа остолбенел, но, когда собеседница направилась к двери, он схватил ее за плечи и развернул лицом к себе. Граф был разгневан, глаза его так и сверкали яростью.
— Я хотел быть с вами учтивым, я пытался быть нежным и надеялся, что мы скрепим наш пакт по взаимному согласию, — сказал он и, заметив недоверчивый взгляд Даниэллы, начал горячо убеждать ее, что он, будучи верным слугой французского короля, тем не менее не самый знатный из придворных, что ему нужны земли и деньги, и все это он может получить, завладев Авийем. Хочет она того или не хочет, но они станут любовниками прямо сейчас, в этой комнате.
Даниэлла пыталась возражать, приводила какие-то убедительные доводы, но Ланглуа ее не слушал. Понимая, что надо как можно скорее отделаться от него, Даниэлла изо всех сил ударила его ногой в пах.
Граф взвыл от боли, а Даниэлла, воспользовавшись моментом, хотела убежать, но Ланглуа успел ухватить ее за плащ, и она упала на пол, запутавшись в грубой шерстяной ткани. Граф оседлал Даниэллу, намереваясь выполнить то, что задумал.
— Дорогая леди, я думал, что этим мы займемся с вами на кровати, но если вы предпочитаете пол…
В это время в коридоре Адриан, ярость которого дошла до предела, изо всех сил ударил плечом в дверь и вышиб ее. Ворвавшись в комнату, он увидел барахтавшуюся на полу Даниэллу и сидевшего на ней Ланглуа. Француз пытался овладеть его женой. Войди Мак-Лахлан несколькими минутами позже, этот человек осуществил бы задуманное. Первым побуждением Адриана было убить Ланглуа, выпустить всю кровь из его тела, а потом посмотреть, как она растечется по всей комнате. Но Ланглуа человек благородного сословия, а не какой-нибудь там простой головорез, напомнил себе шотландец. К тому же не стоит обострять сложившуюся ситуацию. Адриан постарался взять себя в руки, хотя все внутри него кипело от ярости.
Даниэлла продолжала сопротивляться, а Ланглуа, решивший во что бы то ни стало добиться своего, продолжал ее уговаривать и даже не услышал, как в комнату ворвался Адриан.
— Ради Бога, миледи, угомонитесь! Я бы не ударил вас, если бы вы позволили мне приласкать вас…
Но тут Ланглуа увидел Адриана и осекся. Даниэлла, удивленная тем, что граф прекратил с ней бороться, тоже подняла глаза.
Распростертая на полу в неуклюжей позе, с распущенными волосами, с горящей от удара Ланглуа щекой, Даниэлла все равно была прекрасна. Она подняла на Адриана свои изумрудные глаза, и в них стал постепенно зарождаться страх, а лицо приобрело землисто-серый оттенок. Даниэлла и сама не поняла, что именно ее так перепугало и смутило: то ли внезапное появление мужа, то ли оскорбление, нанесенное ей графом.
Никогда в жизни Адриан еще не чувствовал себя так плохо. У него было такое состояние, как будто из него каплю за каплей выпустили всю кровь. От одной мысли, что Ланглуа прикасался к его жене…
Итак, она все-таки предала его. До какой же степени околдовала его эта женщина, что даже сейчас он любит ее, желает ее и как последний дурак тревожится за ее жизнь, хотя скорее всего Даниэлла сама договорилась об этом свидании, намеренно затащив сюда Ланглуа…
Адриан изо всех сил пытался контролировать себя и обрушил весь гнев на Ланглуа:
— Попробуйте еще раз дотронуться до нее, любезный, и я, прежде чем снести вашу голову, отрежу вам тот орган, из-за которого вы ведете себя как последний дурак!
Адриан приставил меч к горлу Ланглуа. Граф медленно поднялся.
— Вставайте, Даниэлла! — приказал Адриан, не спуская глаз с Ланглуа.
— Как… — произнесла Даниэлла охрипшим голосом, — как долго вы стояли за дверью?
Адриан старался не смотреть на нее, старался не видеть этих прекрасных изумрудных глаз.
— Достаточно долго, — вежливо ответил он.
И Даниэлла, виновница этой ужасной ситуации, осмелилась упрекнуть его:
— И вы позволили ему так грубо со мной обращаться?
— Мне показалось, что все происходящее доставляет вам удовольствие. Я не был уверен, что вы нуждаетесь в моей помощи, ведь вы так настойчиво добивались этого свидания.
— Вот именно! — закричал Ланглуа. — Ведь я пришел сюда, чтобы помочь даме, и вам, миледи, сейчас абсолютно нечего бояться. Кто такой этот грубиян? Уверяю вас, в этом доме полно людей, которые преданы французскому королю, и они быстро собьют спесь с этого английского выскочки.
— Зовите их, — спокойно предложил Адриан, но в этом уже не было нужды: они услышали, и кто-то спешил на помощь Ланглуа.
В комнату ворвался какой-то толстяк в сопровождении двух рослых парней с ножами на изготовку.
— Вам нужна наша помощь, милорд? — спросил у Ланглуа толстяк.
— Как видите — воскликнул последний, хотя и так было очевидно, что он чувствует себя весьма неуютно, поскольку к его горлу был приставлен меч.
Адриан продолжал надеяться, что ему все же удастся избежать кровопролития.
— Мне не нужны неприятности, — сказал он. — На моей совести и так много смертей, и я не хочу добавлять к ним еще чью-либо гибель. Я не собирался убивать графа, просто я хочу увести отсюда леди…
