"Хандра — вполне естественное состояние после перевозбуждения, — сказала она себе. — Пришло время подумать о будущем. Девочек пора привезти обратно в Париж». Мысль о дочерях немного подняла ее настроение, и все же на душе было муторно. Уныло глядя в кофейную чашку, Элен пыталась отыскать причину сегодняшней грусти.
Горничная доложила, что к мадам пришел гость. Очень высокий молодой человек. Немец.
В голове Элен мгновенно пронеслась мысль о прическе, о том, что утренний наряд мог быть и получше… Облизнув губы, она приказала пригласить гостя к ней. Вчера вечером полковник проводил ее до дома, вежливо поклонился, но не сказал ничего о предполагаемом визите. Скорее всего его привела к ней лишь обычная вежливость. Он пришел справиться, как она чувствует себя после столь бурной скачки.
Карл фон Ференбах смотрелся просто красавчиком: высокий, ладный, льняные волосы блестят на солнце. Но бросалась в глаза и серьезность, с которой он поцеловал протянутую Элен руку.
После неловкого молчания полковник медленно проговорил:
— Я думал над тем, что вы мне сказали, когда приехали ко мне.
— Да? — Пульс Элен участился. — В самом деле?
— Вы говорили, что кое-что может положить конец ненависти, и хотели, чтобы я посмотрел на все непредвзято, забыв, что вы — француженка, а я — пруссак.
Элен молча ждала, что последует дальше, стараясь казаться как можно более невозмутимой.
Полковник снова надолго замолчал, а потом, превозмогая себя, продолжил:
— Долгое время я старался воспитать в себе невосприимчивость к человеческим страстям, но оказался слабее, чем я думал. Моя боль все еще при мне. Но если сердце чувствует боль, оно способно чувствовать и другие, более приятные вещи.
— Такие, как любовь?
— Да, любовь.
Полковник искренне взглянул Элен в глаза. Такой человек не бросает слов на ветер.
— Если вы захотите простить мне мою холодность… Может быть, мы сможем попытаться.
— Как мне этого хочется! — воскликнула Элен и радостно улыбнулась.
Напряжение в лице полковника исчезло, и он сразу помолодел лет на семь.
— Тогда вы, может быть, согласитесь поехать со мной кататься? Карета ждет внизу.
Элен не верила глазам. Ференбах и вправду не терял времени даром! Так почему же он до сих пор… Довольно! И так потрачено впустую достаточно дней.
— С огромным удовольствием, — ответила Элен, вставая.
— Еще одна вещь… Если вы позволите… Полковник привлек Элен к себе и замер, словно давая ей время привыкнуть к своему новому состоянию. Элен не шелохнулась, едва живая от надежды и страха.
Губы его оказались теплыми, вовсе не такими, как могли бы быть у ледяного принца. С легким стоном она запрокинула голову, чтобы ему было удобнее целовать ее. То, что начиналось как робкая попытка, переросло в огневой шквал страсти. Кровь закипела в ней, горячая волна прокатилась с головы до пят.
Казалось, каждый из них стремился как можно быстрее заполнить пустоту, поселившуюся в сердцах несколько лет назад. У Элен кружилась голова от этих прикосновений, от запаха его тела, от вкуса губ, от той голодной ласки, с которой он сжимал ее. Спустя вечность дама осознала, что спиной упирается в стену. Если бы не она да еще сильные руки полковника, Элен просто растаяла бы и превратилась в озерцо счастья на полу.
Карл поднял голову и, задыхаясь, сказал:
— Я мечтал об этом, едва увидел вас. Нежно коснувшись ладонью ее щеки, он серьезно и обстоятельно предложил:
— Сейчас мы поедем кататься, потом позавтракаем в самом лучшем в Париже кафе. И по дороге будем целоваться много-много раз. Хорошо?
— Хорошо! — рассмеялась Элен. Полковник оставался несокрушимо серьезным. Но это даже хорошо. У нее хватит огня на двоих и еще останется.
Люсьен оказался отличным собутыльником. И не только потому, что не задавал вопросов, но и потому, что был на редкость заботливым гостем. Он догадался уложить хозяина спать пораньше, так что, проснувшись наутро, Рейф чувствовал лишь головную боль. Люсьен мирно посапывал на диване в гостиной.
После легкого завтрака, состоящего из рогаликов и кофе, Рейф дал полный отчет о том, что произошло. Или почти полный. Умолчал лишь о тех моментах, которые касались Марго. Рейф подозревал, что Люсьен догадался о том, о чем он недоговаривал, но у лорда Стрэтмора хватало такта обходиться без назойливых вопросов.
Позавтракав, Люсьен уехал в посольство. Сразу после его отъезда к Рейфу явился посыльный с пакетом для герцога Кэндовера. Он принял этот пакет без всякого энтузиазма, догадываясь о том, что внутри.
Как и предполагал, внутри оказалась маленькая бархатная коробочка со злосчастными изумрудами. В короткой записке говорилось: «Маскарад окончен. Спасибо за все. Марго».
Рейф спросил себя, есть ли нечто знаменательное в том, что она подписалась как Марго. Едва ли это было всего лишь подтверждением того факта, что он никогда не называл ее Мегги.
Рейф вынул из коробочки изумрудное колье, пропустил холодные камни сквозь пальцы, вспоминая, как красиво они выглядели на шее той, что их носила. И серьги, они здорово подчеркивали изящную форму ее ушей… Едва ли эти камни способны украсить какую-то другую женщину, кроме той, кому они предназначались. Рейф вдруг решился поехать к Марго и вернуть драгоценности. Быть может, она согласится принять их в качестве свадебного подарка. Он хотел, чтобы у Марго осталось что-то на память о нем. И еще Рейф решил проститься с ней, как положено воспитанному человеку. Действительно, он был вчера не в себе, если скрылся, не попрощавшись.
Но и в этом, таком невинном действе его ждало разочарование. В гостиной Марго он застал только Роберта Андревиля, который весьма сердечно приветствовал его.
После ванны, хорошо выбритый и прилично одетый, Роберт выглядел почти здоровым, если не считать перевязи на левой руке. Вероятно, его способность восстанавливаться была столь же выдающейся, как и выносливость. Они с Марго во многом похожи.
После обмена приветствиями, приняв приглашение сесть, Рейф поинтересовался, дома ли Марго.
— Нет, она уехала в Шантель, — усмехнулся Роберт. — Какие-то проблемы с котом.
— Господи, не думает ли она привезти этого зверя сюда?
— Именно. Пруссаки вряд ли забудут покормить лошадей, но что касается кота… Мегги боится, что животному придется голодать.
Рейф восхищенно покачал головой. За всеми событиями Марго не забыла кота, который, надо признаться, вид имел весьма не жалкий.
Но на смену восхищению вскоре пришла досада, У него даже не будет возможности попрощаться.
— Мне жаль, что я не застал Марго, — сказал Рейф, вставая. — Поскольку завтра я возвращаюсь в Лондон, не могли бы вы выполнить мою просьбу и передать ей вот это. Я бы хотел, чтобы она приняла мой подарок. Если, конечно, вы не будете возражать.
