Джиана в досаде кусала губы.
– Что известно об этом человеке? Он может узнать, кто мы такие на самом деле?
– У него шотландское имя. Но сам этот господин из Америки.
У принцессы отлегло от сердца. Она облегченно вздохнула.
– В таком случае нам не о чем беспокоиться, Максимилиан. Нам не придется искать себе новый приют.
– Почему вы так считаете?
– Я уверена, Максимилиан, что мы здесь в полной безопасности. Мы переждем здесь, пока не настанет время вернуться в Каролию и заявить права на престол. – Джиана постаралась придать своему голосу как можно больше уверенности.
– Но почему вы так решили, ваше высочество?
– Потому что всем известно: американцы не обращают ни малейшего внимания на то, что происходит у нас в Европе.
– Но, принцесса, мы не сможем оставаться в охотничьем домике, если здесь появится его владелец, – возразил лорд Гудрун.
Джиана ненадолго задумалась, потом сказала:
– Я думаю, что можем. Если скажем, что мы здешняя прислуга.
Лорд Гудрун в растерянности посмотрел на госпожу.
– Прислуга?.. О чем вы, ваше высочество? Умоляю вас, хорошенько подумайте, примите во внимание…
– Полагаю, все в порядке, Максимилиан, – перебила Джиана. – Мы притворимся, что мы прислуга, понятно?
Лорд Гудрун поморщился. Он не знал, как наиболее деликатно намекнуть принцессе, что она, мягко говоря, не создана для домашней работы. Все ее прежние попытки заняться домашним хозяйством кончались настоящей катастрофой. Пытаясь освоить французское кулинарное искусство, она едва не спалила дотла кухню в Кристианберге и чуть не сгорела сама. Стараясь приобрести практический навык домоводства, принцесса Джиана превратила гуся в горстку пепла, а ее юбки были безнадежно испорчены. Шеф-повар дворца, обычно сдержанный и спокойный, наотрез отказался давать принцессе уроки кулинарного искусства и запретил ей на пушечный выстрел приближаться к кухне. Даже добрая душа Изабель, исповедующая идею всепрощения, запретила принцессе принимать участие в приготовлении пищи в Ларчмонт-Лодже, заявив, что они рискуют остаться вообще без печи, потому что в охотничьем домике печь всего одна.
Собравшись с духом, Максимилиан предпринял еще одну попытку образумить принцессу.
– Ваше высочество, ради всего святого, вспомните о вашем шестнадцатилетии…
При этих словах лорда Гудруна Джиана еще больше помрачнела. Согласно карольским обычаям, девушкам из простых семей не разрешалось выходить замуж, пока им не исполнится шестнадцать лет. Поэтому целый год до этого им прививались навыки, которые пригодятся в будущей семейной жизни. Хотя девушек из дворянского сословия обычно отдавали замуж до достижения ими брачного возраста, Джиана являлась исключением из этого правила – как наследница престола, она должна была подавать пример всем карольским девицам. Поэтому князь Кристиан и принцесса Мэй велели шеф-повару давать юной принцессе уроки кулинарии. Были также назначены и другие преподаватели, которые должны были обучать девочку ведению домашнего хозяйства.
– Ах, Максимилиан, это просто досадная случайность.
– Разумеется, ваше высочество. Но факт остается фактом: у вас нет опыта ведения домашнего хозяйства.
– Мой опыт гораздо шире, Максимилиан. Я выросла во дворце.
– Вырасти во дворце и работать во дворце – это совсем не одно и то же.
Джиана презрительно фыркнула.
– Знаю-знаю… Но зато я наблюдала, как работают другие. Кроме того, я обучалась не только кулинарии, помните, я училась подметать пол и даже мыла его тряпкой, а также вытирала пыль с мебели и помогала выбивать ковры. И еще я мыла посуду и стирала одежду, вот так-то.
Девушка не сочла нужным упомянуть, что как-то раз оставила свои батистовые ночные сорочки и нижнее белье в щелоке и забыла насухо вытереть пол после того, как помыла холл перед отцовским залом для заседаний. Щелок проел дырки в тонких сорочках, и дворцовые белошвейки трудились день и ночь, чтобы побыстрее сшить ей новое белье. А с полом все вышло еще хуже – немецкий посол поскользнулся на мокрых мраморных плитах и упал, когда направлялся в зал.
Тем не менее уроки домоводства продолжались, и Джиана нечаянно уничтожила несколько бокалов и ваз из бесценного венецианского стекла, опустив их для мытья в кипящую воду. Вытирая же пыль в музыкальном зале, она случайно придавила крышкой рояля пальцы русскому советнику. А когда выколачивала пыль из обивки стула, сбила с пьедестала фарфоровую лошадь династии Мин. Эта лошадь и стала последней каплей – на следующий день князь объявил, что отныне обучение принцессы домашнему хозяйству будет ограничиваться только шитьем, составлением меню для обедов, подбором цветов для букетов, а также садовыми работами. В результате чудесному дворцовому саду был нанесен непоправимый ущерб, а золотые рыбки в пруду чуть не подохли от переедания. Тем не менее имя принцессы было внесено в почетный список девушек, награжденных на свое шестнадцатилетие букетами белых цветов и серебряными брошками в форме букетика; на брошках же была выгравирована надпись: «Любовь, долг, семья».
Джиана с гордостью носила эту брошь и дорожила ею не меньше, чем драгоценными камнями в короне Каролии. Все, что она имела – богатство, титул, высокое общественное положение, – досталось ей при рождении. Все – за исключением этой серебряной броши да еще медальона, который мать подарила Джиане в день ее двадцатилетия. Но только серебряную брошь юная принцесса заработала сама. Правда, из скромности Джиана не смела носить брошь на платье – не хотела, чтобы ее расспрашивали о награде. Она прикалывала ее к сорочке, прямо над краем корсета. А совсем рядом у нее на шее висел медальон на тонкой золотой цепочке. Государственная печать, которую Джиана также носила под платьем, была прикреплена к ее поясу более массивной и прочной цепочкой.
– И я честно заслужила свою брошь, – добавила принцесса.
– Конечно, ваше высочество, однако… – Максимилиан в растерянности умолк. Он опасался, что принцессу узнают, однако не решался сказать ей об этом.
– Вот увидите, Максимилиан, все будет замечательно, – продолжала Джиана. – Изабель, как всегда, станет выполнять обязанности экономки, а Лангстром снова будет дворецким. Джозефа назначили ответственным за конюшню, мы с Бренной превратимся в служанок, а вы будете управляющим охотничьим домиком.
Максимилиан в смущении откашлялся.
– Полагаю, ваше высочество, что это невозможно, потому что в настоящее время должность управляющего занимает Гордон.
– Ах да, конечно… – Принцесса ненадолго задумалась. – Что ж, в таком случае вы будете… Думаю, вы смогли бы занять должность главного надзирателя.
