– Именно тогда вы видели их в последний раз? – уточнил Себастьян. – Вчера утром, когда они направлялись в церковь?
– Да, тогда, – подтвердила экономка, не прерывая поисков.
– А какую церковь они обычно посещали?
– Как правило, Святого Мартина[5].
– Думаете, вчера тоже туда пошли?
– Не вижу, почему бы и нет, милорд.
– Я слышал, мисс Теннисон любила водить племянников на различные экскурсии по несколько раз в неделю, в частности в воскресенье днем.
– О, да. Она очень радовалась приезду мальчиков. Так чудесно было видеть их вместе. У мисс Теннисон аж лицо светилось, и она смеялась так, будто и сама опять беззаботная девочка. – Тень призрачной улыбки оживила черты экономки, но угасла под печальной гримасой. – А бывало, я примечала, поглядит она на ребятишек и притихнет, задумается о чем-то, и такой у нее делался вид, что больно смотреть.
– Какой вид?
– Вроде как… тоскующий, если понимаете, о чем я.
– По-вашему, мисс Теннисон сожалела, что у нее нет своих детей?
– Если даже и сожалела, разве это был не ее собственный выбор? Я хочу сказать, причина ведь не в том, что никто не делал мисс предложения. Делали много раз, но она всем отказывала. Вот, нашла! – Экономка выпрямилась, сжимая в руке листочек в клеточку, и протянула его виконту.
Девлин вгляделся в стихотворную строфу, выведенную каллиграфическим школьным почерком, и прочел вслух:
А где-то море и солнечный свет
Шепчут о муках и счастье любви.
Что-то сбывается, большее – нет.
Ужель без сомнений лишь те, кто мертвы?
– И это написал Джордж Теннисон? – поднял глаза Себастьян.
– Да. Конечно, смысла не видать, но все равно красиво, не находите? А ведь мальчику всего девять лет!
– Не возражаете, если я оставлю стихи у себя на день-другой? И непременно верну, – добавил виконт, заметив, что миссис О’Доннелл колеблется.
– Конечно, можете взять, милорд. Только, не стану отрицать, мне бы хотелось получить их обратно.
– Понимаю. – Девлин положил листочек со стихами в карман. – Не знаете, часом, как мисс Теннисон и мальчики собирались провести вчерашний день?
Экономка на минуту задумалась, затем покачала головой:
– Нет, милорд, не знаю, поскольку никогда не слышала, чтобы хозяйка упоминала об этом. Перед тем, как уйти в свой короткий рабочий день, мы всегда оставляли в столовой холодные закуски. Господа возвращались из церкви и обедали перед тем, как снова отправиться на прогулку. Мы накрыли отличный стол: говяжья грудинка, заливной лосось и холодный суп из спаржи.
– А мисс Теннисон и дети съели то, что вы приготовили для них в воскресенье?
– А как же, милорд. Более того, даже блюдо с овсяным печеньем миссис Рейган осталось совсем пустым – лежало лишь несколько крошек. – Миссис О’Доннелл плюхнулась обратно на стул, так заламывая руки, что пальцы побелели, и снова запричитала: – Ах, если бы мистер Теннисон был дома! Тогда мы наверняка бы сразу поняли, что дело неладно, когда хозяйка и мальчики не объявились вечером.
– А в котором часу вернулись домой слуги?
– В семь, хотя, боюсь, сама я пришла не раньше восьми часов. Понимаете, я провела день у сестры в Кенте, у нее муж очень сильно болеет, и мисс Теннисон сказала, что ничего страшного, если я чуток опоздаю. Наша мисс была такая, знаете… такая добрая и великодушная. А теперь… – голос экономки надломился, и она отвернулась, молча глотая слезы.
– Вы обеспокоились, когда по возращении обнаружили, что хозяйка и мальчики еще не дома?
– Ну конечно, обеспокоилась! Мы все встревожились. Маргарет Кэмпбелл, няня Джорджа и Альфреда, выступала за то, чтобы сразу же пойти в полицию. Она была убеждена, что с ними что-то случилось. Но мы ведь не знали наверняка, да и кто бы мог подумать, что cлучится что-нибудь этакое? Я хочу сказать, а если бы мисс Теннисон просто решила заночевать у кого-то из друзей и забыла предупредить нас? Или могла получить плохие вести от родителей мальчиков и отправиться с детьми в Линкольншир. По правде говоря, я полагала, что она передумала оставаться в Лондоне и наконец-то решила присоединиться к брату в деревне. Хозяйка не была бы благодарна, скажу я вам, подними мы бучу на ровном месте.
Девлин заметил, как собеседница судорожно обкручивает руку платочком.
– Не знаете никого, кто мог бы желать зла мисс Теннисон или мальчикам?
Пухлое лицо миссис О’Доннелл сморщилось.
– Нет, – прорыдала она. – Это просто в голове не укладывается. С какой стати кому-то причинять вред хозяйке или этим бедненьким малюткам? Зачем?
Девлин положил руку экономке на плечо. Бесполезный, неловкий успокаивающий жест, но миссис О’Доннелл смотрела на собеседника умоляющими глазами, а ее грузноватое тело вздрагивало от желания обрести понимание и утешение, которого Себастьян не мог ей дать.
Покинув людскую, виконт поднялся по лестнице на самый верхний этаж дома Теннисонов, в детскую.
Это была радостная комната, свежеоклеенная обоями с ярким узором и залитая потоками света из ряда высоких окон, выходивших на широкие, пестревшие под солнцем речные просторы. Может, два маленьких мальчика и приехали сюда только на лето, но было очевидно, что Габриель Теннисон приготовилась к визиту племянников с любовной заботливостью.
Остановившись на пороге, Себастьян окинул взглядом армию оловянных солдатиков, маршировавших ровными рядами по выдраенным половицам. В комнате было в избытке игрушечных лошадок, барабанов и деревянных лодок; книжные полки манили обещанием нескончаемых часов воображаемых путешествий по дальним странам. На краю большого прочного стола, расположенного у двери, лежала кучка разрозненных мелких предметов: треснутая чашечка от глиняной трубки, глянцевый коричневый каштан, синие и белые керамические бусины – словно мальчик в спешке вытащил из кармана свои нехитрые сокровища и больше за ними не вернулся.
– И кто вы такой? – прозвучал за спиной виконта женский голос.
Обернувшись, Себастьян увидел, что его с недоверчивым прищуром рассматривает сухопарая женщина с густыми темно-рыжими волосами, впалыми щеками и бледно-серыми глазами.
– Вы, должно быть, мисс Кэмпбелл, няня мальчиков?
– Да. – Взгляд няньки с видимой подозрительностью пробежался по визитеру. В резком голосе явственно слышался северноирландский акцент. – А вы?
– Лорд Девлин.
– Слышала разговоры о вас в людской, – хмыкнула мисс Кэмпбелл, прошла мимо Себастьяна в комнату и развернулась к нему лицом. Худощавое тело застыло от враждебности и, как подозревал Девлин, тщательно скрываемого, глубоко личного горя. – Странное занятие для лорда – возиться с убийствами. Хотя лондонцы все со странностями.
– Вы приехали вместе с мальчиками из Линкольншира?
– Да. Нянчила мастера Джорджа с самого рождения, и маленького мастера Альфреда тоже.
– Как я понимаю, их отец – приходской священник?
– Ну да. – В светло-серых глазах промелькнул настороженный огонек.
Заметив это, Себастьян заинтересовался:
– Расскажите мне о нем.
– О преподобном Теннисоне? – Мисс Кэмпбелл скрестила руки, крепко обхватив ладонями костлявые локти. – А что тут рассказывать? Очень умный человек – несмотря на то, что такой большой, нескладный и неуклюжий.
– Я слышал, он нездоров. Надеюсь, ничего серьезного?
Впившиеся в локти пальцы напомнили Себастьяну когти, отчаянно цепляющиеся за ускользающую добычу.
– Он давно уже болеет. – Нянька замялась и добавила: – Очень давно.
Длительное недомогание было обыденным явлением в английском обществе. Часто причиной тому был туберкулез, но еще чаще – какие-то неведомые медицине изнуряющие человека недуги.
Виконт прошелся по детской, делая вид, что поглощен рассматриванием разбросанных игрушек и книг.
– А мальчики как? Здоровы?
– О, таких крепышей еще поискать. Конечно, мастер Джордж немного диковат и вспыльчив, но злобы в нем нет.
Такие слова из уст няньки показались Девлину очень странными. Он остановился возле россыпи книжек на диванчике у окна, выходившего на реку, – обычного ассортимента приключенческих историй для мальчиков. Открыв одну из них, виконт уткнулся взглядом в имя «Джордж Теннисон», выведенное на титульном листе тем же округлым каллиграфическим почерком, что и отданные экономкой стихи.
Подняв глаза, он спросил:
– Вам известно, куда мисс Теннисон собиралась вчера повести своих племянников?
– Нет, – покачала головой собеседница. – Она сказала им, что это сюрприз.
– Может, она намеревалась показать детям раскопки в Кэмлит-Моут?
