Экипаж остановился перед ее домом; на крыльцо выбежал лакей, чтобы открыть дверь и опустить подножку. Уитни уже шагнула к крыльцу, но тихий голос Клейтона остановил ее:
— Мои дела вовсе не требуют, чтобы я оставался в Лондоне так долго, но мне подумалось, что вы захотите немного побыть одна после неприятного разговора с Севарином. И если вы не пришлете мне письмо с просьбой о приезде, я не вернусь до воскресенья.
Потом он объяснял, как найти его в Лондоне, и Уитни расслышала нотки робкой надежды в его голосе, надежды на то, что она действительно пошлет ему Письмо и попросит вернуться раньше, чем кончится неделя, и положила дрожащую руку ему на рукав, умирая от желания молить о прощении и понимании.
— Клейтон, я…
Уитни заметила, как обрадовался Клейтон, тому, что она назвала его по имени, и голос ее прервался.
— Доброго пути, — пожелала она и, поспешно отвернувшись и ничего не видя за пеленой слез, поднялась по ступенькам.
Добравшись наконец до своей спальни, Уитни немедленно послала Полу письмо с наказом непременно передать независимо от того, когда вернется мистер Севарин. В записке девушка просила известить ее, что он вернулся, и умоляла немедленно ехать в заброшенный коттедж егеря, куда она тоже приедет. Там наконец они смогут остаться наедине, и Уитни расскажет о случившемся. Расскажет! Но как ей найти такие слова? Просто подумать страшно!
К вечеру от Пола все еще не было вестей. Переодеваясь на ночь, Уитни дважды сдержала порыв побежать к тетке и просить ее помощи в побеге. Но каждый раз рассудок твердил, что тетя Энн никогда не смирится ни с чем подобным, какими бы вескими ни были причины. Она станет тревожиться лишь о том, как непоправимо будет запятнана репутация племянницы, и ни в коем случае не поймет, что Уитни не может, просто не может трусливо отступить и подвести Пола, даже если бы и хотела, о чем она, конечно, и не помышляла. Он любит Уитни. И уверен в ней.
Поскольку доверить секрет Клариссе было невозможно, Уитни медленно сложила в саквояж самые необходимые вещи и спрятала его под кровать, а потом легла и уставилась в потолок. Ей предстояло сделать самое неприятное — написать Клейтону записку и сказать наконец правду.
Уитни мысленно сочиняла и пересочиняла ее сотни раз и мучилась до тех пор, пока, твердо решив покончить с этим, буквально не стащила себя с постели.
«Пол и я убежали, чтобы обвенчаться, — написала она. — Надеюсь, когда-нибудь вы найдете в своем сердце достаточно милосердия если не простить меня, то по крайней мере понять».
Простить? Понять? Клейтон никогда не сделает этого.
Она долго сидела за бюро, уставившись в записку, представляя реакцию Клейтона. Сначала он улыбнется, решив, что она просит его вернуться пораньше, а потом улыбка исчезнет…
Дрожа так, словно ледяной взгляд серых глаз уже был устремлен на нее, Уитни прокралась в постель и натянула одеяло до подбородка. Она не была уверена, что способна на подобный поступок и вообще хочет ли сбежать.
Слезы скользили по щекам, падали на подушку, но девушка, не замечая их, думала о высоком темноволосом мужчине, перед которым придется предстать, когда она вернется из Шотландии. Сильном, красивом мужчине, который с отвращением и брезгливостью отвернется от нее, никогда больше не будет смеяться вместе с ней, никогда не сожмет в стальных объятиях и никогда-никогда не назовет ее нежным словом «малышка».
Записка от Пола прибыла на следующее утро. День выдался облачным, дул резкий ветер, и Уитни, одевшись потеплее, велела оседлать Хана и помчалась по полям в заросший сорняками двор заброшенного коттеджа. Привязав Хана возле лошади Пола, она открыла скрипучую дверь. Небольшой огонек, разложенный Полом в очаге, почти не согревал сырую, совершенно пустую комнату. Дрова громко потрескивали, и на потолке плясали причудливые тени. Почувствовав, что за спиной кто-то шевельнулся, Уитни нервно подпрыгнула.
— Пол!
— Разве ты ожидала кого-то другого? — поддразнил он и, оттолкнувшись от стены, открыл ей объятия:
— Иди сюда.
Уитни молча подчинилась и машинально подняла лицо в ожидании поцелуя, мучаясь при этом тревожными мыслями.
— Я скучал по тебе, разбойница, — проговорил он. — А ты?
— Конечно, — рассеянно пробормотала девушка, отстраняясь.
Нельзя спешить, нужно все объяснить по порядку, а не взваливать на него сразу все свои проблемы.
— Пол, мне нужно многое сказать тебе такого, что ты найдешь по меньшей мере… — начала Уитни, выйдя на середину комнаты и повернувшись к нему лицом. Она запнулась в поисках нужного слова:
— …поразительным.
— Неужели? — расплылся в улыбке Пол. — Люблю сюрпризы.
— Ну этот вряд ли тебе понравится, — вырвалось у нее. — Ты знаешь мистера Уэстленда?
Пол кивнул.
— И помнишь, как на дне рождения отца все судачили о пропавшем герцоге Клейморе, Клейтоне Уэстморленде?
— Помню.
— Ну так вот, мистер Уэстленд на самом деле и есть Уэстморленд.
— Тот герцог, что исчез! — охнул Пол, на лице которого отразилась странная смесь удивления, любопытства и недоверия. — Владелец пятидесяти поместий, четырехсот лучших лошадей в Европе, который, если мне память не изменяет, вот-вот готов сделать предложение не менее чем сотне неотразимых красавиц? Так это он?
— На самом деле у него всего семь поместий, — равнодушно поправила она его. — Насчет лошадей мне, правда, ничего неизвестно, но я точно знаю, что он вот-вот готов жениться всего на одной женщине. И, Пол, — ободряюще добавила она дрожащим от напряжения голосом, — я знаю, тебе это не понравится, как и мне, но именно я и есть та самая женщина, которую он выбрал себе в жены.
Губы Пола дернулись в веселой усмешке. Шагнув вперед, он снова обнял Уитни.
— Если он будет упорствовать в своем желании, — пошутил Пол, погладив ее по щеке, — я скажу ему, что обнаружил твой постыдный секрет, — оставаясь одна, ты, оказывается, пьешь бутылками шерри.
— Намекаешь на то, что я пьяница? — охнула Уитни, не веря ушам.
— Беспробудная! — пошутил Пол, тут же став серьезным. — Прекрати пытаться вызвать во мне ревность. Если сердишься из-за того, что меня долго не было, так и скажи.
Устав от бесплодных споров, Уитни отпрянула и топнула ногой.
— Я пытаюсь заставить тебя не ревновать, а понять, что я помолвлена с Клейтоном Уэстморлендом с самого июня!
Ну вот, правда вышла наружу!
— Я не ослышался? — пробормотал Пол, уставясь на нее.
— Нет, кажется, это был июль, — бессвязно бормотала Уитни. — Но разве это так важно? Наконец-то Пол воспринял ее слова всерьез:
— И ты приняла предложение Уэстленда?
— Не Уэстленда, а Уэстморленда, — подчеркнула Уитни. — И это не я приняла предложение, а отец.
